Он был самым первым, поэтому в какой-то мере пробным. Защитники замка еще не знали наверняка, на что решатся и что могут нападающие, а захватчики не были знакомы с противником и его возможностями. Они присматривались друг к другу, прощупывали друг друга, и хоть при этом по-настоящему гибли люди, в первый день атаки никто не относился к штурму всерьез. Хотя то с той, то с другой стороны прилетали заклинания — самые разные, в основном крайне примитивные по структуре, — штурм был самый обычный, как везде и всегда. Серпиана не могла разобрать, что за заклинания идут в ход, она была лишена магического взора и могла судить лишь по результату атак.

Она всем сердцем желала нападающим удачи, хоть и не знала наверняка, кто они. Знамя, укрепленное возле шатра, развевалось на ветру, но оно было слишком далеко, и разобрать знаков не удавалось. Только сердце почему-то щемило.

А Далхан, стоявший на стене, правда, в самом безопасном месте, на знамя смотрел совсем с другим выражением. Говоря по правде, он был неприятно ошеломлен. Змея, держащая в зубах искрящийся камень, была ему знакома, как и многое другое, связанное с Серпианой, чей образ и настоящее имя занозой засели в его душе. Знамя он узнал, но не мог понять, почему воины Дома Живого Изумруда появились под его стенами вместе с Ричардом Уэбо-Плантагенетом. Откуда они узнали о том, что Йерел у него? Легко догадаться — от неуемного королевского бастарда. Но как он смог найти их? Как договорился?

Далхана больше всего беспокоило то, что юный Ричард умудрялся постоянно удивлять его.

К вечеру солдаты оттащили от ворот тараны, унесли лестницы. Заклинания, которые бросали осажденные, стоили осаждающим нескольких сотен жизней — не так уж мало для первого дня штурма, — но это, похоже, нисколько их не останавливало. Серпиана с высоты донжона заметила, что в первые часы боя магия защитников твердыни то и дело пробивала серьезные бреши в рядах врагов. Затем это стало случаться все реже, потом масштабные заклинания и вовсе прекратились.

Дело, конечно, было не в том, что у осажденных закончились готовые заклятия или магическая энергия. Видимо, нападающие обзавелись своей защитой, она-то и препятствовала магии Рэил и его помощников. Так предположила Серпиана и, хотя проверить свое предположение не могла, так как не обладала сейчас колдовским зрением, осталась в полной уверенности, что так оно и есть.

— Дик, — взволнованно шаря взглядом по неразберихе воинского лагеря, вполголоса позвала девушка. — Где ты, Дик?

Она не ждала ответа, и ответ, само собой, не прозвучал. Где уж там с такого расстояния докричаться до молодого мужчины, даже если он и в самом деле сражается под этими стенами. Сердце билось в груди, как попавшая в силки птица, но что оно чувствует, что угадывает, в чем уверено — Серпиана не понимала. Жажда свободы была так велика, что, не будь на окне решетки, она кинулась бы вниз, не сомневаясь, что ветер подхватит ее и понесет к большому шатру и знамени, развевающемуся рядом с ним. Ее томила та же тоска, которую она уже однажды испытала, сидя взаперти.

Вечером Далхан не пришел к ней, хотя ужин, как всегда, слуги сервировали на двоих. Пленница была этому только рада. Она чувствовала, что красота, приятный звучный голос и привлекательные манеры Рэил отталкивают ее больше, чем могло бы оттолкнуть явное физическое уродство. Когда он находился рядом с ней, она испытывала тягу к нему, смутное томление, странную жажду и, конечно, любовалась им. Не могла не любоваться. Когда его рядом не было, она хотела только одного — никогда его больше не видеть.

Поужинав, она ничком бросилась на кровать как была — в роскошном платье, изысканной прическе, не сняв украшений — и забылась тревожным сном. Ей снился чужой лес, в котором она не может найти дороги.

— Сколько у нас времени? — спросил Нарроен. Дик лениво рассматривал карту. Он чувствовал себя изнуренным, но понимал, что расслабляться нельзя. Впереди несколько часов работы, и на следующий день — тоже.

— В каком смысле? — спросил он Идилина, когда понял, что продолжения не будет.

— За сколько дней мы должны взять замок? Самое большее? Я, сказать по правде, совсем не хочу, чтобы осажденные дождались подкрепления.

— Знаешь, как в таких случаях отвечают на вопрос «Когда нужно взять замок?». Уже вчера.

— Вчера мы его не взяли. Какие есть варианты?

— Значит, завтра. — Рыцарь-маг откинулся на положенное в изголовье седло и закрыл глаза. Под веки будто песку насыпали.

— Я согласен. Только, боюсь, это будет не так просто… Если б нам удалось пустить в ход какую-нибудь мощную магию…

— А они при этом не могли бы рукой пошевелить… Бесплодный разговор. Если бы да кабы…

— Но ты сегодня неплохо справился. Закрыл наших людей щитом. Я никогда не думал, что подобную силу может продемонстрировать обычный чародей, не имеющий под рукой магического источника.

— У меня есть источник. Правда, в другом мире. Но речь не об этом. Если я держу щит вокруг нашего войска, я больше ничего не могу делать.

— А зачем тебе еще что-то делать? Ты держишь щит, солдаты штурмуют замок.

— И кто же из солдат будет биться с хозяином замка? Или, может, ты?

— Хм. — Нарроен выглядел озадаченным. Его было легко понять — он сам владел лишь самыми простыми боевыми заклинаниями. Выступить против верховного жреца Ангела Зла он не решился бы. Но и держать магический щит вокруг войска не мог — слишком тонкая и одновременно энергоемкая работа. — Что же делать?

— У меня есть идея.

— Да?

— Если кратко. Я знаю, что каждый человек в той или иной степени владеет магией. Я хочу использовать это.

Офицер войск Дома Живого Изумруда вопросительно поднял бровь. Судя по выражению лица, он ничего не понял, но ожидал продолжения. Дик не стал томить.

— Как ты думаешь, твои солдаты доверяют мне?

— Да, конечно.

— Насколько?

— Ну… Думаю, достаточно.

— Достаточно для того, чтобы открыть мне свое сознание?

Идилин нахмурился.

Он верил этому человеку всецело, поведение и стремления Дика не вызывали у него никаких сомнений. Но открыть ему свое сознание? Это означает, что на какое-то время он окажется в полной власти мага. Причем не только физически, но и духовно. Проникнув в чужое сознание, маг может подчинить его себе, и тогда, считай, душа доверчивого человека перестанет существовать. Потому первое, что втолковывает своему ученику любой наставник-маг, — никому и никогда нельзя открывать сознание.

— Зачем тебе это?

— Я сделаю так, что они смогут защитить себя сами. Так, чтобы сознания воинов создали единый щит, опираясь на собственные силы… По крайней мере, надеюсь этого добиться. Тогда моя помощь будет не нужна.

— Ты думаешь, это возможно? — недоверчиво произнес Нарроен.