А потом, когда сержант разобрался что к чему и вписался в бизнес по транзитным поставкам через блокпост, жизнь и вовсе наладилась. Система транзитных поставок была сержантом освоена еще во время прежней службы и по сути своей ничем не отличалась от той, к которой он привык. В Зону шло оружие и боеприпасы, а из Зоны — всякая хренотень, которую местные именовали «хабаром». К большим делам сержанта покамест не допускали, он на это и не обижался — рано еще, — но свою законную долю уже имел. Так что вполне мог рассчитывать по возвращении в столицу на приличную тачку, счетец в банке, ну и остальную красивую жизнь в придачу.

И тут такая незадача! В общем, оприходовал сержант одну дамочку, вполне по обоюдному согласию, между прочим, оприходовал, а та возьми, да и окажись командирской женой, приехавшей к мужу, чтобы проверить, как на мужиков на Периметре Зоны радиация действует. И проверила, причем не только на муже, но и на его подчиненных. Радиация на сержанта Соленого, как выяснилось, не влияла, а если и влияла, то исключительно положительно, а на лейтенанта влияла, причем отрицательно, о чем эта дура и не преминула сообщить своему благоверному. Честно говоря, попал сержант ни за что, потому что внешне командирская жена ничем не уступала дамочкам из гуманитарных миссий, то есть была, как писал классик, «вылитый крокодил». И не только внутри, а и снаружи. Так что ошибиться было немудрено.

Вот так и угодил сержант Соленый в спецвзвод военных сталкеров. Впрочем, далеко в Зону новичков не гоняли, а поручили им простые дела, как то: охрану бункеров с учеными на «Янтаре» и около железнодорожной насыпи, погрузку-разгрузку транспортных вертолетов, так что страшного пока ничего не было. Вот только налаженный с таким трудом бизнес накрылся медным тазом, с выпивкой, правда, было не так уж плохо, а вот с бабами — полный, что называется, ахтунг!

В общем, охранял сержант Соленый бункер ботаников, прел в тяжеленном армейском бронекостюме с АКС-74 на пузе и думал о бабах и низшем командном составе. Нехорошо думал. Впрочем, о бабах-то как раз нечего особенно и думать — дуры они все и стервы все до единой, их надо либо е…ть, либо давить, но перед этим все равно е…ть. А вот с младшим командным составом дело обстояло куда сложнее. По некотором размышлении сержант решил, что всякие там старшие лейтенанты, особенно только-только после училищ, не настоящие военные, а так, жалкие недоделки. Потому-то и радиация на них действует неправильно, и бабы им изменяют. Но вот генералы — те насчет баб сильны, каждый с собой не меньше трех-четырех таскает, поэтому следовало полагать, что такие старшие лейтенанты, как его бывший командир, никогда не становятся генералами. Но, с другой стороны, если бы сержанту Соленому попался командир, пригодный для того, чтобы дослужиться до генерала, — кранты бы были сержанту! Пошел бы в военные следопыты как миленький или банду Таранчика на Свалке усмирять. И сгинул бы там ни за что. Так что во всем есть свои плюсы и во всем — свои минусы.

Сталкера, направляющегося в бункер к яйцеголовым, он всерьез не принял, хотя и насторожился. Этот, как его… старшой из ученых, Сахаров, велел свободных сталкеров не трогать без особого на то распоряжения. Но оружие отобрать следовало и обшмонать тоже, во-первых, порядок такой, а во-вторых — авось что-нибудь ценное у бродяги и сыщется. Значительные материальные убытки, нанесенные сержанту командиром и его беспутной женой, следовало компенсировать. Ну а насчет моральных — там видно будет. Хотя старлея было даже немного жаль, и так уже калека, да и генералом ему не бывать, так что наказан старлей. Хотя и недостаточно сурово. Дурак он, старлей, за каким-то лешим еще и в Зону напросился со спецвзводом? Может, жить надоело? Ну, ничего, разберемся… Генералом ему не бывать, и баба от него ушла, так что жить старлею и впрямь, выходило, незачем. А вот Соленому было зачем, поэтому сержант старался не нарываться на неприятности. И все-таки нарвался.

Сталкер оказался человеком покладистым, вообще вид у него был какой-то не то пришибленный, не то просто похмельный, но у зеков — у них всех вид пришибленный, особенно когда вертухай шмонает, поэтому сержант поведение сталкера воспринял как должное. Принял у того многозарядный дробовик, укладку с патронами, «винторез», пистолет с двумя запасными обоймами, десантный нож и еще какую-то хреновину в чехле, отдавать которую сталкеру уж очень не хотелось. Пришлось проявить власть, то есть ткнуть стволом под ребра, после чего сталкер посмотрел на сержанта зверем, но хреновину все-таки отдал. Видно, очень торопился к ботаникам, да и профессор уверил его, что все будет тип-топ. Тип-топ оно и будет, кому тип, а кому топ.

Считая шмон одной из своих непосредственных обязанностей, Соленый принялся брезгливо рыться в сталкерском барахле. Оружие его заинтересовало мало, припасы и аптечки тоже, а вот пару артефактов, найденных в контейнерах разгрузки, сержант изъял. Сталкер себе еще отыщет, а ему, сержанту, хоть небольшая, но компенсация за стояние при полной выкладке под нудным радиоактивным дождиком. Наконец дело дошло и до хреновины.

Хреновина оказалось электрогитарой, только не совсем обычной. Таких гитар Соленому до сих пор видеть не приходилось, уже одно то, что питалась она от вечных батареек, делало эту штуку уникальной. Соленый не очень хорошо разбирался в музыкальных инструментах, но что инструмент классный — понял сразу. Он представил себя с этой вот гитарой где-то в Москве. Вокруг девки визжат от восторга, а он рассказывает, как этот зашибательский инструмент ему подарила какая-нибудь супер-пупер-звезда за то, что он спас ей жизнь во время гастролей по Чернобыльской Зоне, и все ему верят, потому что где бы он еще взял такой инструмент. Зековские поделки вообще иной раз уникальны, и большинство тюремного начальства этим вовсю пользуется, таков уж обычай, все по понятиям, и Соленый не собирался от него отступать. Вот только играть сержант не умел, но особого значения это не имело. Надо будет — научимся или припашем кого-нибудь, а может, эта гитара сама играет? Вон сколько на ней всяких переключателей да сенсоров наворочено!

Соленый для пробы ткнул пальцем в самую большую кнопку и ощутил, что гитара включилась. Дека завибрировала, задрожала, раздалось что-то вроде тихого стона.

— Стонешь, падла, — сказал сержант, вспоминая почему-то лейтенантскую жену, — ну стони, стони…

И со всей дури шарахнул по струнам.

Ох, лучше бы он этого не делал!

Гитара взревела так, что у Соленого заложило уши. Из бункера выскочил тот самый малахольный сталкер, только оказался он вовсе не таким уж малахольным, потому что сразу врезал сержанту с ноги по голове, и если бы не шлем — тут бы Соленому и кранты, но шлем не подкачал. Соленый привычно схватился за автомат, да только сталкер оказался проворнее — его дробовик смотрел сержанту прямо в лоб, а лицо у сталкера было такое, что сразу становилось понятно — выстрелит, не задумываясь, поэтому пришлось ствол опустить и вступить в переговоры.

— Ты чего, совсем охренел? — заорал сержант, ожидая, что бойцы с соседних точек все видели и сейчас скрутят аборигена-наглеца, осмелившегося поднять руку на их боевого товарища. Ну, пусть не руку, пусть ногу… — За нападение на караульного знаешь, что полагается? Расстрел на месте!