— А вот и беглянка объявилась, — сквозь шум в ушах донесся до меня чей-то бесстрастный голос. Незнакомый голос, определенно мужской. — И стоило так беспокоиться, если ей все равно никуда от нас не деться?

Тугое щупальце сдавило еще сильнее, вызвав у меня невольный всхлип, но потом все-таки сжалилось. Отпустило, чтобы я могла сделать судорожный вдох. Правда, круги в глазах никуда не делись, да и заложенность в ушах не спешила уходить — при падении я здорово приложилась головой, поэтому на какое-то время перестала ориентироваться в пространстве.

— Напрасная трата времени, милочка, — насмешливо заметил все тот же голос, когда я инстинктивно попыталась нащупать сдавившую меня змею и разжать смертоносные кольца. — От этого заклинания нет защиты. Так что перестаньте трепыхаться и позвольте взглянуть на вас повнимательнее.

Проклятое щупальце сократилось, переворачивая меня ногами вниз, и лишь тогда в голове немного прояснилось. В ушах перестали оглушительно звенеть молоточки, соленый привкус во рту стал не таким острым, а ноги наконец обрели чувствительность. Да и зрение, хвала Творцу, начало возвращаться, поэтому я смогла взглянуть на держащего меня мага, мысленно проклиная себя за неосторожность.

— Ну и кто же ты, дитя? — с любопытством уставился на меня давешний старец из тронного зала. Который именно, я не поняла — по-моему, они все одинаковые. — Откуда взялась? Твоя проводница не пожелала отвечать на мои вопросы, поэтому я хочу узнать от тебя: что происходит? И как на наших землях появилась такая славная гостья?

Творец! А откуда вы тут взялись? Все трое? Неужто хоть один смертный может беспрепятственно ступить на Звездную тропу?! Или у верховных какие-то особые возможности, раз они оказались здесь быстрее, чем я?

Я окинула сердитым взглядом заинтересованно взирающую снизу вверх троицу и упрямо сжала губы. А когда увидела, как на противоположной стене в такой же унизительной позе висит тяжело дышащая Всадница, которую невидимое щупальце сковало по рукам и ногам, чуть не пала духом. Все-таки не успела, не смогла призвать драконицу… Творец! Ну как же вышло, что она ошиблась с тропой, приведя нас прямиком в руки Князей?

Тут я заметила скромно стоящего у той же стены Сая и вздрогнула: на лице инкуба не отражалось никаких эмоций. Казалось, ему все равно, что с нами будет. А если его и интересовало происходящее, то лишь касающееся его кровного брата, который находился в противоположном углу громадного зала вместе с предавшим меня драконом.

При виде лорда Эреноя, с задумчивым видом стоящего перед Рэном, у меня радостно екнуло сердце. Значит, я правильно его почувствовала, правильно шла! К моему огромному облегчению, милорд был жив-здоров, если не считать кровоточащего пореза на левой руке, и относительно бодр. А вот лежащий перед ним дракон, напротив, выглядел безучастным и равнодушным ко всему. Даже почти законченная магическая фигура на полу, которую милорд нарисовал собственной кровью, его не интересовала. И на присутствие в зале посторонних он тоже не отреагировал.

— Ритуал разделения, — участливо подсказал старик, заметив мои попытки рассмотреть детали рисунка. — Древний, как Веер… и смертельно для них опасный.

Я испуганно посмотрела на Князя.

— Твой дракон об этом не знает, — так же ласково пояснил он. — Его носитель, соответственно, тоже, поэтому, как только круг будет замкнут, исправить уже ничего не удастся.

— Почему? — с трудом шевельнула я онемевшими губами.

— Почему они нас не видят? — участливо переспросил старец. — Мы все-таки маги и еще способны создать качественную иллюзию. Даже для дракона.

Я раздраженно тряхнула головой. Иллюзия, это как раз понятно. Верховные — мастера влиять на чужие разумы, поэтому я не удивлена.

— Не то… Почему они…

— Начали ритуал? — наконец угадал он и снисходительно хмыкнул: — Ну, девочка, тебе лучше знать, почему инкуб захотел уничтожить своего дракона. И почему дракон решил не сопротивляться. Ради чего они так рискуют? Может, ты сама мне подскажешь?

Мой взгляд снова метнулся к Рэну и тут же прикипел к глубокой ране на его груди. Как раз напротив сердца. В той уютной ложбинке, к которой он никогда и никого, кроме меня, не подпускал. Крови оттуда вытекло совсем немного — удар был поистине мастерским. Старик абсолютно прав: дракон действительно не сопротивлялся. А теперь просто ждал окончания ритуала. Безучастный, ослабший, равнодушный ко всему.

Где теперь его ярость? Куда ушла прежняя злость? Ничего не осталось в этих потускневших глазах. Абсолютно ничего живого.

Я попыталась осторожно коснуться его разума, но, к собственному ужасу, не нашла ни мыслей, ни чувств, ни воспоминаний. Дракон словно перегорел, куда-то истратив все силы. Вымерз изнутри, став похожим на окаменевшую сосульку. Отстранился от мира, выстроил между ним и собой непроницаемую стену. Не выпуская за ее пределы ни горечь, ни боль, ни тоску.

Бог мой, что между ними произошло? О чем эти двое успели договориться, пока я плакала в Пустоте? А может, они сражались и милорд его ранил? Нет, на полу почти нет крови. Только круг. И рана ровная, чистая — такая же, как на руке инкуба.

— Глупцы, — равнодушно заметил второй старец, не двигаясь с места. — Ритуал убьет их обоих.

— Я бы сказал, шансы у дракона еще есть, — отозвался третий.

— Сомневаюсь, — негромко обронил тот, который держал меня, а потом задумчиво добавил: — Он уже мертв. И как только завершится круг, его дух растворится в Пустоте.

Я с ужасом глядела на их бесстрастные лица.

Что они такое говорят? Я же вижу, Рэн дышит! Он подавлен, расстроен, ушел в себя, но еще жив!

— Апатия, — словно услышав мои мысли, обронил все тот же разговорчивый Князь. — Самая страшная болезнь для дракона. Очищенный от сомнений разум не поддается переживаниям. Он все выдержит. Через все пройдет. Даже через потерю Пламени. Но апатия убивает. Единственный недуг, от которого нет спасения.

Я дернулась, тщетно пытаясь высвободиться.

«Рэн! Проклятье! Не смей этого делать!»

— Ты ему не поможешь, — перевел на меня бесстрастный взгляд один из инкубов. — Остановить его способны лишь оковы для разума. Но, как ты знаешь, драконы не живут в цепях.

— Нет! — вскрикнула я, заметив, как лорд Эреной нагнулся, чтобы закончить последнюю линию. — Милорд, не надо! Остановитесь! Так нельзя!

Но инкуб не услышал. Обмакнув кончик лезвия в кровь, он бестрепетно завершил круг. После чего пристально взглянул на неподвижно лежащего дракона. Хладнокровно переступил через вспыхнувшую алыми огнями линию. Перехватил поудобнее клинок, оценивающе глядя на нанесенную, по-видимому, им же рану. И, грустно улыбнувшись, что-то беззвучно сказал.

Дракон молча сдвинул крыло, чтобы лорду было удобнее, и закрыл глаза. А я, все еще не веря, что это происходит у меня на глазах, снова отчаянно рванулась.

Милорд, да что же вы творите?! Демон вас возьми, я не хочу, чтобы Рэн погибал! Такого не должно случиться. Он не может просто взять и уйти. Да, да, я глупая и мягкотелая! Я неоправданно доверчива и наивна! Но я не могу вот так взять и забыть обо всем, что нас когда-то связывало! Не могу ненавидеть! И даже проклинать его больше не в силах!