— Нельзя же ехать без еды.

Сантиаго больше не возражал. Машина с огромным трудом сдвинулась с места. Легионер был уверен, что она станет, не дотянув до конца улицы. Но это было не так. Они выехали на пустынный проспект, весь асфальт на котором был закидан камнями, и повернули к выезду из квартала. Как и говорил Сан-Роман, вокруг не было видно никаких следов испанских солдат. «Лендровер» чихал и трясся, оставляя после себя облака черного дыма. Сантиаго искал шоссе Смары, чтобы выехать по нему из города. Фары были погашены, и двигался автомобиль так медленно, что, казалось, можно идти рядом неспешным шагом.

Сан-Роман помнил предупреждение Лазаара — ни за что не ехать по шоссе. Как только почва вокруг стала более-менее ровной, он тут же съехал с дороги и направился в глубь пустыни. Колеса катились по камням, словно по острым ножам, едва не прокалывающим шины, но автомобиль продолжал двигаться вперед. Сантиаго очень хорошо знал этот путь, по крайней мере, до пересечения с дорогой, ведущей к фосфатным шахтам Бир-Лелу. Хотя шоссе и скрылось из виду, Сантиаго двигался параллельно ему, ориентируясь по вершинам холмов. Он много раз ездил в этом направлении, и ему были знакомы чахлые деревца и профиль линии горизонта. Больше трех часов они потратили, чтобы доехать до второго шоссе, пересекавшего шоссе Смары. В других обстоятельствах Сантиаго проделал бы этот путь за полчаса. Машина катилась очень медленно. Поверхность пустыни была вся исчерчена следами шин, свидетельствовавшими о том, что другие беженцы также избегали передвигаться по шоссе. Несмотря на неторопливость движения, Сан-Роман ни на секунду не отрывал взгляда от дороги перед собой — каждый метр ровного песка мог таить смертельную ловушку. В пустыне действуют свои законы — стоило ему из боязни проколоть шину свернуть в сторону от россыпей острых камней и направить машину по песку, колеса пробуксовывали и они останавливались. Мальчишки спрыгивали с крыши, начинали толкать машину и разгребать песок руками, освобождая колеса. Никто не говорил ни слова. Все лишь с надеждой смотрели на горизонт, будто их взгляды могли помочь быстрее достигнуть вожделенной цели. На пересечении с дорогой на Гааду Сантиаго решил выехать на шоссе, оставив скалистую местность, чтобы не заблудиться. У него было странное чувство, что они сделали по пустыне огромный крюк. Он боялся, что им не хватит бензина — от Тифарити их отделяло почти четыреста километров. «Лендровер», несмотря на огромный груз, непостижимым образом продолжал двигаться вперед.

Шоссе было похоже на кладбище автомобилей. Каждые несколько километров они видели брошенную легковушку или грузовик, все — передними колесами к Смаре. Сантиаго останавливался возле каждой в надежде разжиться бесценными запчастями. Однако машины уже были прилично раскурочены: видно, не одного его посещали разумные мысли. Предусмотрительные водители поснимали с них все — карбюраторы, фары, порой даже руль. Если на редких из них еще оставались колеса, можно было не сомневаться — они проколоты. И бензобаки, конечно, были пусты. Значит, те бедолаги, что лишились транспорта, тащили на себе не только пожитки, но и запчасти. И правда, пока они ехали, им то и дело встречались группы людей, отдыхавших на обочине, перед тем как снова тронуться в путь. Иногда вдалеке мелькал грузовик или пикап, но никогда не приближаясь к дороге, по которой шагали беженцы, погоняя груженных скарбом ослов и волоча за веревки коз. Сан-Роман, однако, не решался отдаляться от асфальта. Каждый час он останавливал машину и открывал капот, чтобы остудить двигатель.

За десять часов они преодолели пятьдесят километров. Ближе к полудню Сантиаго понял, что такими темпами до Тифарити они никогда не доберутся.

— Надо выбросить барахло. Этот проклятый «лендровер» вот-вот сдохнет!

Жена Сид-Ахмеда отрицательно покачала головой. Остальные члены семьи, включая Андию, придерживались того же мнения. Их нежелание вникать в его трудности обозлило Сантиаго. Он собрался подлить в радиатор воды, но один из братьев схватил его за руку:

— Если ты отдашь воду машине, мы умрем от жажды. Пусть лучше умрет машина.

— Если машина сдохнет, мы все тоже сдохнем!

В результате бурного спора ему разрешили истратить пол-литра. Он решил, что придется сделать остановку. Было очень жарко. Брезент на крыше раскалился, шины начинали плавиться. И это в декабре! Вид брошенных в кювете автомобилей не внушал особого оптимизма. Сантиаго отъехал на километр в сторону от шоссе и затормозил позади небольшого холма. Пока легионер осматривал покрышки, сахарави быстро соорудили импровизированный навес. Казалось, каждый из них прекрасно знает, что должен делать в данный момент. Сантиаго потел так, как никогда в жизни. Увидев, как жидкость чуть ли не струйками вытекает из тела, он поклялся себе, что больше никогда не будет доливать воду в радиатор, не убедившись прежде, что рядом есть источник.

Он быстро понял, что коза здесь — залог выживания. Они попили молока и поели фиников. Потом улеглись в тени, стараясь не двигаться, чтобы не терять драгоценные капли жидкости. Даже шум ветра не нарушал тишины и спокойствия. Сантиаго уснул глубоким сном.

Неожиданно поднялся легкий ветерок, который немного разогнал жару и принес издалека какой-то странный звук. Африканцы всполошились и разбудили Сантиаго. Он прислушался.

— Это грузовики, — наконец проговорил Сан-Роман.

Он поднялся на гребень холма и лег на землю, пытаясь разглядеть, что происходит на шоссе.

Со стороны Гады двигалась колонна военных автомобилей. Увидев их, он мгновенно понял, в чем дело.

— Они едут к Эль-Айуну. Двигаются с севера. Это могут быть только марокканцы!

— И что же мы теперь будем делать? — спросила Андия, которая лежала рядом и тоже внимательно всматривалась в дорогу.

— Нам нельзя двигаться. Если нас заметят, то заставят вернуться. Это в лучшем случае. В худшем — захватят в плен.

Они просидели за холмом, пока на землю не спустилась ночь. На рассвете свернули свой маленький лагерь и продолжили путь. Теперь уже не оставалось другого выхода, кроме как двигаться по пустыне. Шоссе становилось слишком опасным.

У них ушло шесть дней на то, чтобы преодолеть расстояние в двести двадцать километров до священного города Смары. Каким-то чудесным образом машина сломалась всего один раз. Когда вдали показались первые домики, Сантиаго облегченно вздохнул. Однако теперь у него появился новый повод для волнения. Надо было поворачивать на юго-восток, к границе с Мавританией, и он с ужасом представлял себе, что будет, если они наткнутся на безжалостных захватчиков. Время от времени их обгоняла другая машина или они сами нагоняли бредущее пешком семейство. Многие беженцы уже месяц как покинули Эль-Айун. При каждой такой встрече они останавливались, сахарави натягивали тент, готовили чай и долго обсуждали слухи, бродившие по Сахаре. Сантиаго слонялся вокруг, недовольный собой. Его терзали угрызения совести за то, что он не выполнил просьбу Лазаара. Ведь он обещал другу быть в Тифарити через три дня, а с их скоростями еще неизвестно, когда они туда доберутся. И будет ли кто-нибудь их там ждать?