– Слушай, тупица. Сделай себе одолжение. Будь поласковее с адвокатом твоего бывшего. Переспи с ним, если надо. Сделай все, чтобы он не изменил ни единого слова в завещании супружника, независимо от пожеланий оного супружника. Штука в том, что мужчинам на самом деле наплевать на завещание, если только они не собираются жениться снова. Они слишком заняты траханьем. И поэтому напрочь забывают о каком-то там клочке бумаги. А потом они умирают – и ты становишься богатой. Конечно, мне повезло. Не пришлось долго ждать.

– Вот уж действительно повезло. – Меня поразила бессердечность Франсины. Мне не терпелось пообщаться с детективом Гилби.

– Вот и я, дамы! – К нам почти бегом приближался продавец с двумя коробками в руках.

– У вас есть шестой размер, полноты два «А»? – пришла в восторг Франсина.

– У меня есть две пары шестого размера полноты два «А»! – сияя, сообщил продавец.

Франсина схватила свою пару и тут же примерила.

– О-о! – застонала она от удовольствия. – Будто по мне скроено и сшито! Беру!

– Знаешь что, – сказала я, – возьми и мою пару. С этими словами я смылась.

Прежде чем встретиться с мамой в отделе женской одежды, я нашла таксофон и позвонила Гилби. Его не оказалось на месте, и я оставила ему сообщение.

Позже, уже вечером, пока мама развлекалась в городе с Фредом, я сидела в одиночестве в коттедже, безуспешно пытаясь идентифицировать мужчину с фотографии. Даже если Франсина унаследовала все имущество Джеффри, даже если она наняла киллера, чтобы ускорить процесс наследования, по-прежнему оставался открытым вопрос о тайном деловом партнере Джеффри, и меня не покидало ощущение, что пляжный приятель Джоан – тот, кто мне нужен. С ним наверняка что-то нечисто, иначе она не отреагировала бы так, не стала бы вырывать у меня фото, делать вид, будто не понимает, о чем я говорю, когда я поинтересовалась, кто это и так резко выставлять нас с Рэем за дверь.

Но как же обстоят дела на самом деле? Мне никак не удавалось вычислить что-нибудь путное.

В субботу утром позвонила мама, чтобы рассказать, как прошло свидание.

– Было очень мило, – сообщила она.

– Мило? И все?

– Ну, больше, чем мило, но я не хочу сглазить, распространяясь об этом.

– Ага, значит, Фред тебе понравился, а ты понравилась Фреду.

Она вздохнула:

– Он сказал, что у меня глаза цвета формы «Флоридских Марлинов».

– Очень романтично, но форма «Марлинов» сизая, – уточнила я.

– Дебора, он имел в виду синий, и ты это отлично знаешь.

– Конечно, именно это Фред и имел в виду. Я рада, что свидание прошло хорошо, мам. И когда вы с Фредом снова увидитесь?

Она понизила голос:

– Я вижу его и сейчас, дорогая. Он сидит на балконе, читает газету, пьет апельсиновый сок и маалокс. Фред оставался тут на ночь.

– Мама! – Я была в шоке.

– Кажется, я знаю, о чем ты подумала, – ничуть не смущаясь, проговорила она. – Что я веду себя как Шэрон, завязывая отношения с едва знакомым мужчиной. Но Шэрон славится своей патологической импульсивностью во всем, что касается мужчин. Я же жила одна, всегда игнорируя свою нужду в компаньоне. Это огромная разница.

– Верно, – согласилась я, все еще ошарашенная новоприобретенной маминой прямотой и прямолинейностью.

– Инфаркт и впрямь меняет человека, – продолжила мама. – Вынуждает осознать, что лучше тебе хватать день, иначе он хватит тебя.

– Я понимаю это, мам, но… Бог ты мой, я представления не имею, как спрашивать об этом у собственной матери!

– Смелее, дорогая. Спрашивай.

– Говорят, люди, перенесшие инфаркт, боятся заниматься сексом, опасаются, как бы это не спровоцировало второй инфаркт.

– Да, но кто говорит о сексе? Я лишь сказала, что Фред остался тут на ночь.

– О! Я не так поняла. – Боже, как мне полегчало! Ничего не имею против Фреда, но трудно представить себе родителей, занимающимися сексом. При этом неважно, сколько лет тебе самой.

– Теперь, дорогая, насчет второй причины моего звонка. Фред требует, чтобы ты сегодня поужинала с нами. Он хочет, чтобы мы пошли в «Мэйпл-стрит». Я же сказала, что Фред утонченный.

– Может, ты и права.

Еда в «Мэйпл-стрит» считается ничуть не хуже, чем в лучших ресторанах юга Флориды. Он находится в очаровательном историческом доме на Дженсон-Бич. Я неоднократно бывала там по особым случаям и пришла в восторг, что меня снова пригласили туда.

– Но я сомневаюсь, что мы туда попадем. Субботний вечер, разгар сезона… Там, как правило, все места заняты на неделю вперед.

– Фред говорит, что мы без труда получим там столик. Один из его внуков работает в «Мэйпл-стрит» официантом. Сын его старшей дочери.

Очередной фокус маленького городка.

Когда в субботу вечером я вернулась домой из ресторана с набитым тремя обильными и калорийными блюдами животом, меня встречал детектив Гилби. Он стоял у входа на территорию музея вместе с другими полицейскими, и все они выглядели на редкость мрачно.

– Полагаю, вы пришли сюда не за тем, чтобы извиниться, – сказала я, отпирая ворота. – Вы ведь так и не ответили на мой вчерашний звонок.

– Давайте войдем, – проговорил Гилби. Это звучало как приказ, а не предложение. Он был явно не настроен шутить.

Детектив вошел за мной в коттедж, другие остались снаружи. Растворяя себе таблетку алька-зельцера, я спросила, не хочет ли он что-нибудь выпить. Он отказался. Мы прошли в гостиную.

– Где вы были сегодня вечером, мисс Пельц? – осведомился Гилби.

– А что?

– Пожалуйста, отвечайте на вопрос. – Он говорил ровным занудным тоном – таким же, каким допрашивал меня в ту ночь, когда убили Джеффри. Не очень хороший признак.

– Я была с мамой и Фредом Зимски, работающим здесь, в Убежище, добровольцем. Мы ужинали в «Мэйпл-стрит».

Гилби, кивнув, сделал запись в маленьком блокноте.

– А ваша сестра? Что она делает сегодня вечером?

– Я не всегда знаю ее планы, но мне известно, что сегодня она организует свадьбу для семьи Траубман.

– Кого?

– Траубманы. Они владеют половиной Бока, – пояснила я, копируя Шэрон.

Гилби снова сделал запись в блокноте.

– Это смахивает на официальный допрос, – заметила я. – Словно мы вернулись к тому, с чего начали, Фрэнк. Не соизволите ли объяснить, зачем все это? Скажите, почему нам с Шэрон нужно алиби на эту конкретную ночь, ведь Джеффри убили больше двух недель назад?

– Его действительно убили больше двух недель на зад, но медсестру Гиршона убили меньше двух часов назад.