И теперь уже счастливый случай выручил немцев. Эсминцы «Экольд» и «Бейтцен», которые только что потопили несчастный «Брэмбл», в поисках флагмана налетели на англичан. В 11.43 «Шеффилд», не теряя ни секунды, открыл по ним огонь, пока немцы пытались выяснить, кто есть кто в этой катавасии. Под шквалом снарядов «Экольд» быстро получил смертельные повреждения и в 12.00 отправился на дно со всем экипажем.

В это же самое время «Лютцов» закончил свои хитрые обходные маневры и наконец-то открыл огонь по транспортам. Осколками был поврежден один из них, но британские эсминцы отважно бросились в самое горячее место и постарались прикрыть конвой дымовой завесой. Транспорты срочно повернули вправо, но Штанге никак на это не отреагировал. Он продолжал следовать на северо-запад, время от времени постреливая из орудий. Ненадолго на западе мелькнул силуэт «Хиппера», и британские эсминцы метнулись туда, но бой фактически закончился. В 11.49 Кумметц приказал своим кораблям уходить, и Штанге охотно исполнил этот приказ. В 12.30 имела место еще одна кратковременная безрезультатная стычка между «Лютцовом» и британскими крейсерами. Чуть позднее перевернулся и все-таки затонул «Акейтес».

Если в Арктике шторма бывают довольно часто, то в Ставке Гитлера после этого боя разразился настоящий ураган. Сначала пришло донесение от подводной лодки U-85: «По нашим наблюдениям, битва достигла апогея. Я вижу красное зарево». Затем пришла радиограмма Кумметца: «Прекратил бой и отхожу на запад». Гитлер решил, что его флот одержал грандиозную победу, но никаких точных сведений от своих адмиралов он не получил. Зато о них весьма охотно сообщило английское радио, передавшее, что в результате боя потоплены один английский и один немецкий эсминцы и поврежден немецкий крейсер. Гитлер пришел в бешенство и разразился гневной тирадой против больших кораблей и их трусливых командиров, после чего объявил, что принял твердое решение пустить на слом все тяжелые корабли, а их орудия и броню направить для сооружения «Крепости Европа», а экипажи разбросать по более активным легким кораблям.

Вот так 4 слабых английских эсминца и 2 легких крейсера едва не уничтожили весь германский флот! Правда, кое-как обошлось, хотя не без серьезнейших последствий. Был отправлен в отставку командующий Кригсмарине адмирал Редер, его место занял рьяный подводник Дениц, который спас часть кораблей, но все равно отныне центр тяжести усилий германского флота сместился под воду, пусть это и звучит несколько двусмысленно.

Если же подвести итоги действий крейсеров по защите своих и нарушению чужих морских коммуникаций, следует сказать, что Королевский Флот одержал безоговорочную победу. Ни итальянский, ни немецкий флоты ничего не смогли противопоставить британским крейсерам. И вот уже более полувека историки ищут ответ на вопрос: как именно британский флот одерживал столь потрясающие победы? Не уверен, что мой вариант ответа правилен, но чем он хуже других? Главным врагом итальянских и немецких адмиралов было образование, точнее – излишнее знание истории. Во всех морских училищах, во всех морских академиях в головы будущих офицеров вдалбливали простую мысль: британский флот уже несколько веков господствует на морях и сражаться с ним бесполезно, потому что англичане всегда, везде и всюду одерживают победу. Вы думаете, это миф? Как бы не так! Действительность гораздо страшнее любых мифов и сказок. Давайте посмотрим на цифры потерь военных флотов, скажем, в период Наполеоновских войн с 1793 по 1815 год. В разных источниках они несколько отличаются, но соотношение остается тем же самым. Возьмем книгу «Battles of British Navy» Джозефа Аллена, том 2, изданный в 1952 году, страница 503. За указанный период противники Великобритании потеряли 166 линейных кораблей и 323 фрегата, в то время как англичане – только 7 линейных кораблей и 27 фрегатов. Требуются какие-то комментарии? Бедные адмиралы помнили эти цифры, и они давили на них с тяжестью могильной плиты. Сражаться с британским флотом бес-по-лез-но. Вот и все объяснения.

Использование крейсеров на Тихоокеанском театре носило совсем иной характер, нежели в Атлантике. Это объяснялось, разумеется, в первую очередь колоссальными размерами театра и относительной нехваткой кораблей у обоих противников. Союзники ощущали эту нехватку в начале войны, а японцы – от начала и до самого конца. Поэтому непозволительной роскошью было использование крейсеров в качестве разведчиков. Разведчиков перед кем? Те же самые огромные размеры океана сразу вывели из игры все старые линкоры, ведь их максимальная скорость была меньше крейсерской скорости авианосных соединений. Поэтому ни американцы, ни японцы даже не пытались бросить их в бой, а новых быстроходных линкоров было слишком мало. Впрочем, японцы до последнего старались беречь даже свои старые линейные крейсера типа «Конго». Вот так и получилось, что на Тихом океане тяжелые крейсера незаметно превратились в «линейные корабли для богатых» и играли эту роль до тех пор, пока на море полностью и окончательно не воцарился Его Величество Авианосец. И в качестве линкоров крейсера, увы, показали точно такую же неготовность к дневному артиллерийском сражению, как и их старшие братья. Они оказались столь же уязвимы для атак авиации, даже более уязвимы, чем на Средиземном море, потому что здесь обе стороны имели большое количество торпедоносцев. Но зато крейсера отыгрались там, где этого никто не ждал, – в ночных боях, однако и в этом случае события разворачивались не так, как ожидали адмиралы.

Правда, первое столкновение с участием крейсеров на Тихоокеанском театре можно считать во многом случайным. Оно стало результатом последовательного недомыслия британского командования. Сначала Черчилль и компания бессмысленно погубили линкоры «Принс оф Уэлс» и «Рипалс», подставив их под удар японской авиации. И дело даже не в том, что на месте событий оказалось слишком много японских торпедоносцев. Само объяснение Черчилля выглядит как бред сумасшедшего: «Они должны оказать сдерживающее влияние на Японию». Какое влияние могут оказать два линкора на державу, которая решилась развязать войну против Соединенных Штатов и Великобритании одновременно? Причем державу, все-таки имеющую третий в мире флот. Нет, послали на убой и получили то, что заслужили. Кстати, очень интересно было бы, если бы Соединение «Z» все-таки добралось до японского флота вторжения, ведь они в ночь на 9 декабря 1941 года разминулись чуть не впритык, причем интересны оба варианта – и ночной бой, и дневной.

Но все это из области фантазий и альтернатив, а вот бой возле Эндау, состоявшийся 27 января 1942 года, уже факт из реальной истории. 20 января конвой из 11 японских транспортов вышел из бухты Камрань, чтобы высадить войска в Малайе возле Сингоры, после этого 2 транспорта должны были проследовать дальше на юг к Эндау, который находился уже в 80 милях от Сингапура. Это были «Кансай Мару» и «Канберра Мару», на которые были погружены части 18-й пехотной дивизии и 96-го БАО. Конвой прикрывали легкий крейсер «Сэндай», эсминцы «Фубуки», «Хацуюки», «Сираюки», «Асагири», «Амагири», «Югири» и тральщик W-1.

Утром 26 января японский конвой был замечен самолетом-разведчиком недалеко от Эндау. Королевские ВВС решили атаковать его, но посылать днем устаревшие тихоходные торпедоносцы «Уайлдбист» было сродни сумасшествию. Однако в те дни британское командование в Малайе способность мыслить трезво утратило начисто. Первая волна состояла из 12 «Уайлдбистов», 9 «Хадсонов», 8 «Харрикейнов» и 15 «Буффало». Самолеты прибыли к месту высадки около 15.00, когда часть японских войск уже находилась на берегу. Их встретил плотный зенитный огонь и истребители. Не менее теплый прием японцы организовали и второй волне (9 «Уайлдбистов», 3 «Альбакора», 12 истребителей), которая прибыла в 17.30. Во время этих атак англичане потеряли 8 торпедоносцев и 1 истребитель. Летчики сообщили, что транспорты стоят возле Эндау без всякой охраны. Этого не могло быть просто потому, что не могло быть никогда, но командование флота в Сингапуре очень хотело одержать победу, хотя бы маленькую, и послало в атаку старый эсминец «Вампир» и очень старый эсминец «Танет».