Но его доверенному человеку повезло меньше. Сомертон позаботился об этом лично.

Да, он привык к неожиданностям и гордился своей способностью воспринимать новую информацию спокойно, вносить соответствующие коррективы в планы и продолжать действовать.

Однако теперь слова Луизы медленно ворочались в его поврежденных мозгах, временами подпрыгивая и отскакивая от стенок черепа.

Когда к нему вернулся дар речи, он сумел выдавить из себя лишь одно:

– Ты спятила?

– Не понимаю, почему такая перспектива представляется тебе ужасной, – с отчетливым негодованием в голосе проговорила Луиза. – Государственные браки – это своего рода деловые соглашения. Браки по расчету.

– Какому расчету?

– Речь идет о получаемых преимуществах.

Луиза подалась к нему:

– Послушай меня. Дело не только в ликвидации анархистов, которые захватили власть в моей стране. Моим народом никогда не управляла женщина. Отцу пришлось изменить закон, чтобы это стало возможным. Не думаю, что я могу рассчитывать на сильную поддержку населения. Возможно, это одна из причин, позволивших революционерам прийти к власти. Они удачно выбрали время.

Граф молча кивнул.

– Я одна, и меня не было в стране девять долгих месяцев. Поэтому у меня мало шансов привлечь людей на свою сторону. Это я отлично понимаю. Я помню, как они смотрели на меня в Хольштайнском соборе, когда хоронили моего отца. Они не собирались принять меня как единовластную правительницу.

– Пусть только кто-нибудь посмеет сказать слово против тебя…

– Но если я вернусь с мужем, принцем-консортом, английским аристократом, человеком сильным и решительным… – Луиза глубоко вздохнула, словно решившись на что-то, и Сомертону показалось, что она слегка покраснела. – Если я вернусь, нося под сердцем молодого принца…

Граф почувствовал головокружение.

– Очень может быть, что сердца людей будут отданы мне.

– Прошу прощения, Маркем, речь шла о беременности? Я не ослышался?

Она опустила глаза.

– Петер и я… мы старались… каждую неделю… но так и не смогли зачать ребенка. А ты – эксперт в этом вопросе. У тебя уже есть сильный и здоровый сын.

Ее необходимо остановить. Немедленно.

– На самом деле у меня их трое, – заявил он.

– Что? – вздрогнула Луиза.

– Я говорю, что у меня есть три сына, во всяком случае, насколько мне известно. Филиппа ты знаешь. Еще у меня есть сын от жены арендатора, он родился, когда мне еще не было восемнадцати – я думаю, она меня использовала специально для того, чтобы забеременеть, – и еще один, от моей любовницы в Оксфорде, – плод моей легкомысленности. Женщина была старше меня на несколько лет и полагала, что сможет легко мной манипулировать. Она хотела стать графиней Сомертон. Вскоре после рождения ребенка она уехала в Америку, и больше я их не видел.

– Господь милосердный!

– Еще у меня есть дочь, – тихо сообщил он. Слова застревали у него в горле. – Это плод связи с женой офицера, служившего в Индии. Он вернулся инвалидом, а она… она угрожала мне, говорила, что избавится от ребенка, если я не уеду с ней на континент. Я сделал, как она просила. Это была большая ошибка. Это была не та женщина… – Граф замолчал. – В общем, я ее оставил, хотя и настоял, чтобы она поселила девочку с родственниками в Лондоне, и та не видела, какую разгульную жизнь ведет ее мать в Риме. Я посылал деньги, но не пытался увидеть дочь, считая, что так будет лучше для всех. Но она существует. Итак, у меня четверо детей, о которых мне известно. После этого я проявлял намного больше осторожности в любовных делах.

– Понимаю, – прошептала Луиза.

– Я никогда не рассказывал об этом ни одной живой душе, – признался граф.

– Не сомневаюсь. Тут нечем гордиться. Но по крайней мере это доказывает твою способность иметь детей.

– Мое признание тебя не ужасает?

– С какой стати? Мой собственный отец был известен тем, что плодил ублюдков направо и налево. Услышав твои слова об осторожности, он был бы изумлен. Он считал себя отцом своего народа в самом буквальном смысле.

Несколько мгновений Сомертон молчал, потрясенно взирая на собеседницу.

А потом захохотал. Голова сразу наполнилась болью, но он продолжал смеяться, потому что ему было весело. Веселье шло откуда-то изнутри… из живота прямо в сердце.

– Но ты все равно его любила, – проговорил он, вытирая слезы.

– Конечно, я его любила. – Луиза тоже улыбнулась, снисходительно глядя на графа. – Проблема заключается в том, что он не сумел получить наследника ни от одной из своих законных жен. После того как родились мы – три сестры, – ни одна из его жен не сумела доносить ребенка. Это стоило им жизни.

– Сколько у тебя было мачех?

– Три. Когда умерла последняя, отец сдался. Он изменил закон, чтобы перворожденная дочь могла стать наследницей трона. Вскоре после этого меня выдали замуж за бедного Петера. У меня был муж, а значит, вскоре должен был появиться наследник. Мы надеялись, что это примирит людей с мыслью о женщине-правительнице.

Сомертон нахмурился:

– Понятно.

Повисло молчание. Обоим надо было обдумать услышанное. Сомертону неожиданно захотелось натянуть одеяло на голову, спрятаться под ним. Только было уже слишком поздно.

Возможно, с Маркемом все и всегда было слишком поздно.

Луиза собралась с мыслями.

– Ты подумаешь о моем предложении? Я понимаю, что прошу слишком многого, но ты же обещал вернуть мне трон. Твои сила и ум – ключевые моменты, да и весь проект поможет тебе отвлечься, учитывая последние события.

– Как это мило с твоей стороны… Но что заставляет тебя думать, что я хочу снова связать себя узами брака?

Луиза кашлянула.

– В положении моего супруга есть и положительные моменты.

– Правда? – Граф нарочито уставился на верхнюю пуговицу ее рубашки.

Луиза встала и отошла к окну.

– Я не жду ответа немедленно. Понимаю, это все так неожиданно. Но осталось слишком мало времени. Ты, конечно, можешь взять несколько дней на обдумывание. Но до конца недели я должна знать твое решение, чтобы начать составлять план.

– План?

– Олимпия надеется нанести удар в конце августа. – Она слегка отодвинула штору и выглянула в сад.

Конец августа.

– Это глупо, – буркнул Сомертон. – Тебе прекрасно известно, кто я.

– Да. Именно поэтому я делаю тебе предложение. – Голос Луизы звучал холодно, деловито. – Кроме того, у меня нет времени искать другого кандидата.

Сомертон не сводил глаз с Луизы. Она стояла у окна, спиной к нему. Мужская одежда подчеркивала ее округлые бедра и соблазнительные ягодицы, что было слишком большим искушением для мужчины, прикованного к постели и с повредившимися мозгами. Да еще солнце делало ее белую рубашку почти прозрачной.