Папа понимал, что эта мера исполнена быть не может, так как гонение имело свою одинаковую силу во всей католической Европе, он знал, что его врагам деться некуда, – только мусульманские страны могли бы дать приют еретикам.

На третий день по вступлении в должность всякий подеста или правитель города должен был избрать двенадцать католиков незапятнанного поведения, двух нотариусов, которые вместе с двумя доминиканцами и двумя францисканцами составят инквизиционный трибунал; при нем имеется несколько служителей. Епископ может присутствовать в нем, если пожелает. Подеста назначает от своего имени в трибунал асессора, угодного епископу или инквизитору. Власть трибунала простирается на весь дистрикт диоцеза. Каждый из его членов может распоряжаться над еретиками порознь. Светские члены трибунала, называемые официалами, могут смениться через шесть месяцев, но власть их может быть продолжена. Они избавляются от исполнения всяких других обязанностей. Трибунал содержится третьей частью конфискации и штрафов. В случае отлучки из города по делам веры члены его официально получают от правительства восемь или десять императорских ливров. Все должны помогать инквизиторам и содействовать им всеми способами под страхом пени с дома десять ливров, с города – сто, с селения – пятьдесят. За личное сопротивление со стороны арестовываемых, за искушение освободить еретика и еретичку из рук служителей, за недопущение агентов инквизиции в какой-либо дом или башню на основании законов Фридриха II назначены конфискация, вечная ссылка и срытие дома; если же там найдутся еретики, то двойные штрафы против показанных. Городское начальство обязано наблюдать за тюрьмами, где заключены еретики, иметь для последних особое помещение, где бы они были отделены от разбойников, и содержать их за свой счет. Через пятнадцать дней арестованные приводятся к допросу епископа, викария или инквизитора Осужденные за ересь передаются для наказания в руки светской власти, которая поступает с ними согласно существующим постановлениям не позже как через пять дней. Подеста или правитель города должен на своем суде пыткой или ужасом смерти заставить еретиков («как разбойников и убийц душ человеческих») выдать имена их единомышленников, покровителей и защитников, подобно тому, как заставляют прочих преступников выдавать имена участников злодеяния. Но здесь была та разница, что еретики на пытке должны были указать и имущество своих собратьев. Три особых свидетеля из надежных горожан по особому назначению асессора под клятвою обязывались тайно следить за еретиками дистрикта, указывать на их имущества и тайные собрания.

Относительно пособников ереси было списано падуанское постановление Фридриха II. Имена осужденных велено хранить в особой книге, которой иметь четыре экземпляра: для города, епископа, доминиканцев и францисканцев, и читать их торжественно три раза в год на народных собраниях. Штрафы должны взиматься не позже трех месяцев; тех, кто не может заплатить в срок, держать в тюрьме до уплаты. Эти пени и конфискации имуществ делятся на три части: одна – в пользу городской общины, другая идет официалам, а третья – на образование фонда для искоренения ереси и прославления веры, хранящаяся по указанию епископов и инквизиторов н безопасном месте. Если кто-либо осмелится делать изменения и облегчения в этих постановлениях без согласия апостольского престола, то светская власть обязана счесть такого за защитника и друга ереси, подвергнув его позору и штрафу в пятьдесят ливров, а за неуплату – изгнанию, которое может быть заменено лишь двойной пеней. На народных собраниях необходимо иметь этот документ, чтобы не могло последовать каких-либо несогласных с ним постановлений, а также сделать его известным и между сельским населением. Новые постановления вместе со всеми прежними законами и статутами, когда-либо утвержденными Святым престолом, иметь в четырех экземплярах, подобно списку еретиков.

Из приведенного изложения буллы 1252 года можно вывести, что она вводила только два новых пункта и инквизицию. Она разрешала пытку, а в трибунале уравнивала францисканца с доминиканцем. Иннокентий IV не был расположен усиливать преимущества доминиканцев; оба ордена были в его глазах одинаковы по своему назначению.

Скоро опыт показал, что монахи-инквизиторы, ревнуя о славе и чистоте святой веры, не чужды земной корысти и выгод, хотя Доминик на смертном одре произнес анафему против тех своих последователей, которые внесут в орден соблазн собственности. Папа разрешил итальянским доминиканцам и инквизиторам вообще пользоваться вознаграждениями из штрафных денег, предполагая тот же размер, каким довольствовались светские члены трибунала.

Так, учреждение, искавшее прежде одних духовных задатков, постепенно изменяя свою организацию, получило чисто фискальные атрибуты. Папа затронул самые чувствительные струны и скоро достиг цели. Он возбуждал алчность, корысть, соблазн, пороки, устроил систематический грабеж, облек его священной целью, чтобы только уничтожать всякую оппозицию. Народный голос и одна легенда называли не без основания Римскую церковь эпохи Иннокентия IV и его преемников меняльной лавкой.

Через несколько лет, 9 марта 1254 года, Иннокентий IV счел нужным дополнить свой устав и сделать его общеобязательным не только для одной Италии. Он смело вводил в закон то, что утвердила практика еще с 1229 года и что стеснялся предписать Григорий IX. Полагая, что обнародование имен доносчиков и свидетелей было бы скандально и опасно, он строго запретил его. Тем не менее, оговаривался папа, эти лица должны пользоваться полным доверием[160]. Но постановление соборов уже давно предписывало такое правило. Так, в Нарбонне еще в 1235 году двенадцатым каноном было запрещено открывать имена свидетелей, а двадцать четвертым каноном лангедокское духовенство предупредило желания самой курии: оно постановило принимать в свидетели и обвинители даже преступников и обесчещенных, даже, наконец, сопричастных преступлению, которым, естественно, нечего не было терять[161]. Все это было подтверждено последующими соборами.

Императорский престол утверждался ценой гонения еретиков. Конрад был последним императором из дома штауфеновских герцогов. Конрадин был еще ребенком, и его преследовала церковь. Авантюрист Ричард Корнуэльский получил от папы Александра IV приглашение занять вакантный немецкий престол. Конечно, среди анархии, объявшей Германию, Ричард мог быть только номинальным государем. Никто из немецких князей его не знал и не признавал. Он не успел даже короноваться. Но тем не менее он спешил отблагодарить папу и в 1257 году подтвердил смертную казнь за ересь, а имущество еретиков сделал достоянием императорского фиска. За каждое богохульное слово, сорвавшееся с языка, следовало отдельное наказание, как и за суетную божбу. Судья дистрикта должен неуклонно следить за такими людьми и не только облагать их штрафом, но не щадить их тела и даже жизни. За злобное кощунство, как за ересь, полагалась смертная казнь. Не донесшие виновны перед законом. Можно представить, что произошло бы в Германии в руках этого человека, если бы он утвердился на престоле. Подобного же государя искал Александр IV и для Сицилийского королевства. После падения Гогенштауфенов заветной целью Рима было не допустить соединения Южной Италии и Германии в одних руках. Урок был слишком тяжел для папства. Фридрих II мог теснить Рим с двух сторон. Его сына Манфреда церковь не признавала, и он был под отлучением.