– Хорошо, – согласился Хок. – Эй, маг, ты слышишь нас?

– Да, я здесь.

– Тогда приступай.

– Прощайте, друзья мои. Память о вас никогда не умрет.

Где-то в городе Шторм произнес несколько заклинаний, и три человека в пентаграмме, пошатнувшись, рухнули на пол. В ту же секунду голубой свет в подвале мигнул и погас. Все окутала непроглядная тьма.

Густой туман, заливающий поля, клубился, тек к бескрайнему горизонту, словно огромная белая река. На одном берегу города возвышались великолепные леса, полные солнечного света и благоуханной тени. Вдоль опушки, журча и искрясь, бежал ручей с кристально чистой водой. По лазурному небу неторопливо ползли редкие белые облачка, обещая к вечеру небольшой теплый дождик. Яркое солнце светило, но не обжигало. Воздух был напоен ароматной летней негой, навевающей покой и умиротворенность и заставляющей позабыть о том, что на свете существуют холода. Словно ожившие цветки порхали бабочки, слышалось мелодичное стрекотание кузнечиков и цикад. Легкий ветерок ласкал мягкую изумрудную траву. И повсюду резвились звери: они играли, прыгали, катались по земле, гонялись друг за другом, позабыв о хищниках и жертвах, о дне и ночи. В этом краю земля принадлежала им, и никто не мог посягнуть на их покой.

Хок, Изабель и Вульф Саксон стояли у ручья. С лица Хока исчезли уродливые шрамы, и он снова смотрел на мир двумя глазами. Черты Изабель разгладились, стали мягче и женственнее. Внешность Саксона совершенно преобразилась: впервые с тех пор как Дружина Молота вынесла его из пылающей тюрьмы, Вульф выглядел счастливым и спокойным.

– Я словно вернулся домой, – тихо произнес Хок.

– Похоже на Лесное Королевство, – улыбнулась Изабель, – только гораздо красивее. Мы же начинали там, пока не перебрались в город. Ведь мы провели свое детство в лесу.

– Никогда не думал, что загробная жизнь напоминает сельскую идиллию, – сказал Саксон, – я-то прирожденный горожанин.

– Здесь небеса для животных, – заметил Хок, – здесь все устроено для них, а не для людей.

– Небеса, – медленно проговорила Изабель. – Неужели мы умерли? Я вовсе не ощущаю себя мертвой.

– Но я помню, как наступил наш конец, – вздохнул Хок.

На несколько минут воцарилось мрачное молчание, словно в этом раю неожиданно потянуло ледяным северным ветром.

– Ну хорошо, – наконец заявил Саксон, – допустим, мы на небесах для животных. Что делать дальше?

– Я полагаю, поговорить с ними, – с улыбкой пожал плечами Хок. – Поэтому мы и пришли сюда. Остается найти кого-то, кто мог бы нас выслушать.

– Смотрите! – воскликнула Изабель.

Из леса появился огромный лев и неторопливо направился к ним. Животные почтительно расступались перед владыкой саванн, но никто не выказывал тревоги или страха перед хищником. Хок спокойно наблюдал за его приближением, и в душе капитана возникало странное чувство уважения и преклонения. Зверь остановился так близко от троих пришельцев, что те ощущали исходивший от льва тонкий аромат. В золотистых глазах светилась мудрость, глубокий ум, понимание, не свойственные человеку. Голос его возникал в сознании мягко и мощно, подобно ветру с моря, предвестнику наступающего шторма.

– Вам нельзя оставаться здесь, – произнес лев, – это место не принадлежит вам.

– Где мы? – спросил Хок. – Мы в обители душ животных?

– Нет, – последовал ответ, и в звучном голосе послышались нотки иронии. – Вы не зашли столь далеко. Это место создано животными, убитыми на бойне. Умирая в страданиях, они обретали за гранью реального мира огромную силу благодаря магии, вложенной в стены древнего здания. Бесчисленные смерти и потоки крови разбудили дремлющие силы, и животные с их помощью смогли создать этот уголок. Тела погибали на бойне, а души отправлялись сюда. Многие годы пришлось им провести здесь, проклиная своих палачей и призывая к справедливой мести. Наконец дверь в Неведомое открылась, и открыли ее с той стороны.

Лев умолк и устремил долгий испытующий взгляд на стоявших перед ним людей.

– Не все звери бросились туда, – продолжал он, – некоторые обрели здесь покой и не хотели вновь возвращаться в мир, где познали столько страданий. А другие остались, потому, что добровольно отказались от возмездия. Звериному роду не свойственны жестокость и злопамятство, хотя люди всячески старались научить нас этому.

– Но те, кто вернулся в реальный мир, сейчас убивают людей! – воскликнул Хок и голос его показался слабым и жалким по сравнению с голосом повелителя зверей. – Мы пришли сюда, чтобы положить конец кровавому хаосу. Если сможем…

– А зачем? Они делают то же самое, что когда-то сделали с ними люди.

– Это несправедливо! – воскликнул Саксон. – Зло нельзя исправить новым злом, поверьте мне. Месть кажется сладостной, пока предвкушаешь ее, но она ядовита, и, испив сей напиток, душа опустошается и умирает.

– Избиение надо остановить, – сказала Изабель, – они убивают виновных и невиновных, хороших и плохих, не щадя даже детей.

– Если животные не остановятся, – поддержал Хок, – то чем же они отличаются от тех, кого ненавидели? Так им никогда не удастся обрести покой.

Лев задумчиво склонил огромную голову.

– Верно. Буря должна прекратиться.

– Но как? – спросил Саксон.

– Все уже кончено. Через меня животные услышали ваши слова и проникли в ваши сердца. Вы показали, в чем мы заблуждались, и мы смогли заглянуть в собственное сердце. Сейчас звери уже возвращаются. Слишком долго они жили ожиданием мести, но вы правы, месть выжигает и опустошает душу. Мы способны убивать, даже терзать, когда наши раны еще сочатся кровью, но обдуманная жестокость – удел человека.

– Что же будет теперь? – вздохнула Изабель.

– Ничего. Животные обретут покой. Они, наконец-то, могут идти по предначертанному им пути. А вы вернетесь в свой мир.

– Как же так? – возразил Саксон. – Мы ведь отдали жизни, чтобы появиться здесь.

– Я возвратил их вам, как и всем другим. До свидания, дети мои. До встречи.

Лев повернулся и величественно направился к лесу. Хок невольно шагнул за ним. Он чувствовал, будто расстается с чем-то возвышенным и прекрасным, и душа его рвалась вслед этому.

– Постой! Скажи, кто ты?

Лев оглянулся, и веселая искорка промелькнула в его золотистых глазах:

– Ты и сам уже догадался.

Великолепные леса стали таять, бледнеть, растворяться в густом тумане, заливающем изумрудный луг.

Хок, лежащий на полу в подвале Королевского Дворца, застонал, пошевелился и сея. Рядом, распростершись внутри голубой пентаграммы, лежали Вульф Саксон и Изабель. Хок с трудом поднялся на ноги, шатаясь, как пьяный, от странной усталости, свинцом налившей тело. Куда-то исчезли цепи и крючья, пропал запах крови. Подвал выглядел так же, как раньше.