Макрон терпеть не мог моря. И всего того, что плавало по нему и жило внутри него. Его ноги солдата, как, впрочем, и желудок, нуждались в твердой почве. А за те полтора месяца, что длилось плавание, не было ничего устойчивого, так необходимого им.

Все, что он ел, неизменно отправлялось за борт, поэтому он сильно исхудал. На его ремне нужно было делать новые дырки, и по этому поводу его подчиненные зубоскалили втайне от него.

Но что это были за люди…

Он не мог взять с собой своих солдат, поскольку преторианская гвардия никогда не отдалялась от тени императора. И если Калигула решился на некоторое время остаться без начальника гвардии, так это лишь потому, что не мог доверить выполнение этой миссии никому другому. На самом деле у Макрона не было выбора. Разве можно не подчиниться императорскому приказу?

Десять метров. Такова была высота золотой статуи, которая будет установлена в святая святых иерусалимского Храма. Что за мысль пришла ему в голову – привести эту новую прорицательницу к своему господину! Теперь император буквально ел из ее рук. Фрацилл заставила его отказаться от римских идолов, за исключением Кибелы, которая должна была возродить его к вечной жизни.

Ради этого Калигула пристрастился к тавроболию[40]. И Макрон, как префект гвардии, должен был присутствовать при этой церемонии. Император стоял в яме под помостом с множеством отверстий, а на него стекала кровь быка, которому перерезали горло и оскопляли над ним. Он стоял под кровяным душем, запрокинув голову, чтобы во все отверстия на его теле – в ноздри, рот, глаза и во все прочие – вливалась горячая жизнь и растекалась по его обнаженному телу. В своем обычном шелковом одеянии Фрацилл стояла рядом с ним под этим дождем. Она прижималась горячими сосками к мокрой спине Калигулы, а ее руки весталки опускались ему на живот, пробуждая желание. Найдя подходящее положение, она томно замирала в этой позе, а император ощущал, как выпуклость жрицы-гермафродита осаждает его задницу.

Громкая команда, отданная матросам, оторвала Макрона от его мыслей. Капитан корабля поднялся на мостик и стал отдавать приказы, расхаживая взад и вперед. Увидев, что гребцы ускорили темп, поскольку ветер перестал дуть, командир преторианцев снова похвалил себя за то, что отдал предпочтение галере, а не паруснику, пусть даже трехмачтовому, как ему рекомендовали моряки Остии. Сколько раз за это плаванье волны шли им навстречу? Если бы Макрон хоть немного верил в приметы, он бы усмотрел в этом желание богов воспрепятствовать его миссии.

Установленная на верхней палубе и завернутая в парус, статуя императора была по высоте почти такой же, как мачта. Только рея и марс возвышались над ней. Привязанный тросами к внутренней стороне шканцев, этот золотой гигант, у ног которого усердно трудился экипаж, безусловно, напоминал мумифицированного Голиафа.

Огни порта Яффы наконец-то показались в тумане. Со своей глубокой внутренней гаванью и холмами, на которых теснились лавки, таверны и всякого рода экзотические бордели, этот город принимал искателей приключений всех мастей. Согласно иудейской легенде, он был построен через сорок лет после Всемирного потопа. Для моряков, путешественников и торговцев его гостеприимные улочки были тем местом между Западом и Востоком, которое нельзя было обойти стороной.

Движения весел снова ускорились, и галера, разрезая волны, стала приближаться к причалу. Теперь настало время преторианцу проинструктировать своих солдат, поскольку, как только они ступят на берег, начнутся неприятности, связанные со статуей императора. Тем более что вряд ли ее можно будет провезти незаметно.

Макрон собрал своих солдат и произнес перед ними речь. Он рассказал, что их на самом деле ждет на берегу:

– Пятнадцать часов. Минимум столько времени нам понадобится, чтобы перевезти эту статую в Иерусалим. Отсюда и до места назначения, если это доселе было не так, ваш меч станет вашим лучшим другом. Нет никаких сомнений, что ему не удастся долго избегать крови. Иудеи не хотят, чтобы эта статуя стояла в их Храме, вы должны это усвоить, солдаты. Таким образом, они сделают все, чтобы она не попала туда. И если я говорю «все», – значит, все. Вы уже что-нибудь слышали о зелотах?

Солдаты проявляли все большее беспокойство. Это было именно то, чего добивался Макрон. Только страх заставит солдат действовать решительно.

– Эта пустыня, которую иудеи называют Землей обетованной, на некоторое время станет вашим местом пребывания. И закончится ваше пребывание здесь либо вашей победой, либо смертью. Возможно, у нашего императора слишком большое самомнение, но оно, вне всякого сомнения, меньше, чем его упрямство. Пока эта статуя не займет место в святая святых Храма, мы не вернемся домой.

Заканчивая свою речь, Макрон заметил, что из туники одного из солдат вырван кусок ткани. Удар плеткой, который достался этому парню, имел только одну цель: напомнить всем, что повиновение, которого требует Рим от покоренной страны, обязательно и для них.

Капитан корабля отдал новый приказ, и все весла одновременно были подняты из воды. Потом они снова опустились в воду, но теперь уже для того, чтобы дать задний ход. Галера развернулась боком к пристани. Оттуда порывы ветра доносили затхлый запах рыбы, мочи, свежеиспеченного хлеба и навоза.

Зеваки, жаждущие поглазеть на внушительную статую в ночь полнолуния, заполонили набережную. Когорта Макрона должна была удерживать их от нее на расстоянии копья. Сомкнув щиты в одну линию, солдаты образовали знаменитую металлическую римскую стену, которая считалась непреодолимой. Центурион задавался вопросом, как он сможет выгрузить эту статую на берег, если местные жители столь враждебно настроены. Применять силу было нежелательно, поскольку на пристани находились не только мужчины, но и женщины с детьми. Рыбаки, моряки, попрошайки, потаскухи – весь городской сброд был здесь.

Смешавшись с толпой, Варавва и его зелоты выжидали подходящего момента, чтобы начать действовать. Они подзадоривали присутствующих, выкрикивая оскорбления в адрес оккупантов, цитируя Священное Писание и напоминая о том, какую гнусность приготовили римляне.

Макрон чувствовал, что взгляды, бросаемые в сторону его когорты, подобны ножам. В этом людском море он видел лишь разгневанные лица, а выкрики были преисполнены ненависти.

– Не отвечайте на словесные провокации и действия! – приказал он. – Не покидайте занятых позиций до тех пор, пока статуя не будет выгружена на набережную! Честь и сила!

– Честь и сила! – хором отозвались солдаты.

Рабы подкатили повозку для укутанной в материю скульптуры по специально приготовленному для этого пандусу. Как только это святотатственное творение оказалось на набережной, заработала безжалостная римская военная машина. Солдаты заняли позицию вокруг повозки. Стоя во главе когорты, Макрон обратился к собравшейся толпе на латинском и греческом.

– Дайте нам пройти! – заорал он. – И никто из вас не пострадает!