— Что касается воды, без проблем, а вот по поводу вашего визита… придется немного подождать.

— Я никуда не спешу.

Никкерсон позвал капитана яхты и сказал, что можно отчаливать. Капитан сразу же запустил двигатель, а его помощник отдал швартовы. Яхта вышла на середину реки и направилась вниз по течению, а Никкерсон пригласил Остина под навес скрытой от посторонних глаз части палубы. В центре этого импровизированного салона стоял большой стол красного дерева, столешница которого сверкала зеркальным блеском.

Никкерсон предложил Остину стул, а сам открыл холодильник, достал бутылку родниковой воды и налил ему полный стакан.

— Я работаю в Государственном департаменте, в отделе Ближнего Востока, где руковожу сектором сбора и анализа разведывательной информации, — начал он без обиняков. — Наша встреча была организована по приказу моего босса, то есть государственного секретаря. Он считает, что на данном этапе ему лучше не связываться со столь деликатным делом.

— Судя по всему, вы изрядно покопались в моем досье, что свидетельствует о том, что разрешение было получено более высокими инстанциями, чем Фогги-Боттом.

Никкерсон подтвердил догадку Остина кивком.

— Когда мы доложили об этом деле представителям Белого дома, вице-президент Сандеккер предложил нам обратиться к директору НАПИ Питту и вообще доверить все это вашему ведомству. А тот, в свою очередь, направил нас к вам.

— Мудрое решение со стороны нашего директора, — улыбнулся Остин и подумал, что это очень типично для Питта. Дирк всегда любил отдавать приказы тем людям, которые могли в наибольшей степени испытать на себе их последствия.

Никкерсон уловил иронию в словах Остина.

— Мистер Питт очень сочувственно относится к вашим пожеланиям и абсолютно уверен, что вы способны выполнить это деликатное задание. Касательно же осведомленности о вашем легендарном прошлом, то это исключительно моя инициатива. Я давно уже пользуюсь заслуженной репутацией чрезвычайно осмотрительного человека.

— К тому же еще и загадочного.

— В вашем досье говорится, что вы с недоверием относитесь к невразумительным разговорам и требуете как можно больше информации. Если это действительно так, то я сразу же перейду к сути дела. Два дня назад в мой офис пришел Питер Деврис из АНБ. Это один из самых авторитетных криптологов в мире, который поразил нас всех своей информацией.

В течение следующих двадцати минут Никкерсон подробно пересказывал Остину суть недавнего открытия, касавшегося рукописи Джефферсона, которое было сделано никому не известной сотрудницей Американского философского общества, а также историю ее расшифровки, проведенной специалистами АНБ. Завершив свое повествование, Никкерсон уставился на Остина вопрошающим взглядом, явно ожидая от него соответствующей реакции.

— Итак, правильно ли я вас понял, — произнес наконец Остин. — Сотрудница библиотеки, основанной Беном Франклином, случайно наткнулась на давно утраченную рукопись, содержащую зашифрованное послание Томаса Джефферсона известному исследователю Меривезеру Льюису. Джефферсон сообщает, что, по его мнению, древние финикийцы посетили Северную Америку и спрятали в золотых копях царя Соломона некую священную реликвию. А Льюис отвечает Джефферсону, что возвращается, чтобы повидаться с ним.

— И еще одно досадное событие, — добавил Никкерсон. — Льюис погибает на обратном пути.

— Очень любопытно, — задумчиво произнес Остин.

Никкерсон тяжело вздохнул.

— Понимаю вас. Лично для меня это звучит совершенно фантастически.

— Ну и какое, по-вашему, отношение эта история имеет к НАПИ?

— Пожалуйста, выслушайте меня внимательно, а я постараюсь объяснить, в чем заключается наша задача. — Он протянул Остину тонкий ноутбук. — Здесь содержатся копии документов Джефферсона и расшифрованные материалы. Эта информация уже помечена соответствующей маркировкой и внесена в каталог в качестве источника.

Остин открыл ноутбук и долго вглядывался в твердый, аккуратный почерк Томаса Джефферсона. Просмотрев несколько страниц, он повернулся к Никкерсону:

— Вы уверены в том, что это подлинный документ?

— Да, рукопись Джефферсона подлинная, а ее историческую ценность еще только предстоит определить.

— Но даже если так, то это открытие бросает вызов нашим прежним предположениям, — сказал Остин. — У вас есть хоть какие-то догадки по поводу этой священной реликвии?

— Некоторые аналитики, знакомые с документом, утверждают, что это может быть Ковчег Завета. А вы сами что думаете по этому поводу?

— Скорее всего Ковчег был уничтожен во время захвата Иерусалима Вавилоном. Я также слышал, что он похоронен под толстым слоем камней в какой-то африканской шахте. Жители Эфиопии продолжают утверждать, что он находится у них, но его мало кто там видел. Даже если это не Ковчег Завета, то все равно такая находка взорвет все наши прежние представления об истории, как бомба.

— Вы правы. Вероятнее всего тот Ковчег уже рассыпался от древности. Однако нам хорошо известно, что какой бы ни была эта таинственная реликвия, она вызывала у Джефферсона серьезную озабоченность.

— По-моему, вы тоже изрядно озабочены этим обстоятельством.

— Еще бы. Ваше сравнение этого предмета с бомбой является более чем красноречивой метафорой.

— Вас беспокоят возможные действия искателей сокровищ?

— Нет, нас больше волнует накал страстей, который может вспыхнуть в странах Ближнего Востока, а потом охватить Европу, Азию и Северную Америку.

Остин постучал пальцами по крышке ноутбука.

— Каким образом эта древняя вещь может вызвать подобный накал страстей?

— Экстремисты и религиозные фанатики могут расценить это открытие как желание соорудить для ее хранения третий храм Соломона, а строительство нового храма на Храмовой горе неизбежно связано с разрушением стоящей там мечети — третьей среди самых почитаемых святынь ислама. Даже слухи об этой находке могут привести к крупным насильственным акциям исламистов по всему земному шару. В том факте, что священная реликвия обнаружена в Северной Америке, они непременно увидят происки Соединенных Штатов против исламского мира. Правительство США подвергнется необоснованным обвинениям в разжигании антиисламских настроений и в попытке уничтожить столь дорогую для мусульман святыню. В результате все предыдущие вооруженные конфликты в этом регионе могут показаться детской игрой в летнем парке.

— А вам не кажется, что вы преувеличиваете опасность? Ведь вы даже точно не знаете, что представляет собой подобная реликвия.

— Это не имеет значения. Главное здесь — восприятие данного события миллионами глубоко верующих людей, а не его научная ценность. Несколько лет назад появление в Израиле красного теленка было расценено многими верующими как начало трагических событий, которые в конце концов должны привести к концу света. А это была всего-навсего красная корова, не более того.