— Цепи-то от рук отстегните, ― сердито сказал Лопес. ― Я силой мысли что ли должен все делать?

Хоакине показалось, что Эспиноса сейчас отвесит нахальному синекожему такую затрещину, что тот пробьет собой стену камеры. Но инспектор только снова зазвенел ключами, а затем отошел на пару шагов.

— Учти, одна попытка кому-то навредить, и ты знаешь, что с тобой будет, ― предупредил он.

— Да понял я, понял, ― раздраженно закатил глаза Лопес, осторожно взял платок в обе руки, поднес его к носу, закрыл глаза и застыл, словно превратившись в камень.

Прошло несколько минут. Эспиноса переминался с ноги на ногу, скучающе изучая то стены, то потолок, Фернандо смотрел в другую сторону, на дверь, ведущую в коридор, а Хоакина наоборот не сводила с бокора глаз.

Тот еще какое-то время сидел неподвижно, а затем стал что-то бормотать себе под нос. Шепот немного напоминал заклинания, которые читал отец Абель на ритуале. Хоакине снова показалось, что она слышит что-то знакомое, только в этот раз песня походила на завывание ветра в каминных трубах.

Бокор начал раскачиваться в такт шепоту, который стал чуть громче. Фернандо кинул на заключенного беглый взгляд и тяжело вздохнул. Хоакина успокаивающе сжала его ладонь. Теперь колдовство больше походило на ритуальный танец, который Лопес наверняка бы исполнил, не будь ноги прикованы к скамье. Вместо этого он вдруг издал резкий высокий звук, от чего инспектор раздраженно шикнул, дунул на платок, отложил его в сторону и низко, непонятно кому, церемонно поклонился. Хоакине показалось, что в маленькое, забранное решетками тюремное окошко выпорхнула какая-то тень.

— Не все так плохо, сеньора, ― заговорил Лопес нормальным голосом, открывая глаза. ― Благословение, думаю, от отца Абеля и никаких проклятий. И заключения Договора тоже. По крайней мере, со стороны вуду. И еще… ― он замялся, и уже было сникшая Хоакина встрепенулась. ― Ну, тут моей ступени явно не хватает. Да и не с вами это было.

— Что это значит? ― озадаченно спросила Хоакина, наблюдая, как инспектор направляется к заключенному с цепью, а тот протягивает руки.

— Кто-то из ваших предков. Наверное, ― бокор задумчиво покусал губы. ― Я видел каменные стены, потолок и куски ритуала. Но его не завершили. Так что о нем можно забыть.

— Как такое может быть? ― нахмурилась Хоакина и удивленно посмотрела на Фернандо, но тот тоже покачал головой. ― Я живу на Коста-Лунес всего два года. И у меня здесь нет родственников.

Она осеклась, потому что в голове мелькнула смтуная мысль, но прежде, чем она могла во что-то оформиться, Лопес сказал:

— Точнее не могу узнать. Нужно что-то серьезнее слюны.

Хоакина вспомнила Романа.

— Кровь? ― спросила она.

— Она самая, ― кивнул Лопес. ― И пара снадобий.

— Я тебе покажу кровь, ― пригрозил инспектор, заканчивая с цепями и выходя из камеры. ― Тебе и так грозит приличный срок за контрабанду и зомби. Сеньора де Веласко, мне кажется, достаточно.

И он протянул ей платок.

— Да не знаю я, откуда таблетки, ― усталым голосом, словно несмышленому ребенку, ответил заключенный. ― Мне их подбросили. Доктор и подбросил. А теперь отмазывается. Посадите его тоже в камеру.

Хоакина рассеянно положила платок в сумочку, посмотрела на возмущенного бокора и сказала:

— Спасибо, Хуан. Ты меня успокоил. Я пришлю тебе что-нибудь из еды. Ведь можно?

Эспиноса только закатил глаза.

— Что ж, ― сказал Фернандо. ― Я рад, что все прошло хорошо и ты довольна. Кстати, инспектор, я был бы очень признателен, если бы вы мне уделили еще немного времени. Но не здесь, а в вашем кабинете.

— Вероятно, скоро вы мне и зарплату будете платить, сеньоры, ― проворчал Эспиноса, распахивая дверь в коридор.

Хоакина вспомнила, что Фернандо обещал поговорить о рассказе Санты, и новая мысль, словно молния, пронеслась у нее в голове.

Они вернулись в общее помещение, где уже сидел не один полицейский, а целых три, и свернули к двери, на которой висела чуть покосившайся табличка с именем инспектора.

Фернандо был краток. Он изложил основные факты и сделал упор на том, что в окрестностях плантаций может бродить опасное для людей существо.

— Искали мы двойника, сеньор, ― с досадой отозвался Эспиноса, обмахиваясь какими-то бумагами. Похоже, вентилятор, стоящий в углу, был сломан. ― И не нашли. Ни единого следа. Как и бокора с достаточными умениями, который тоже должен быть где-то рядом. Так что, сдается мне, кто-то просто переоделся в двойника, чтобы напугать легковерных синекожих и посеять панику. Если убийца из родственников жертвы, то неудивительно, что Антонио Санчес делал из этого тайну. Не исключено, что он пытался договориться с убийцей или шантажировал его. А что касается разных рыб на пресс-папье, то я не вижу, чем это может быть важно.

— Зато я теперь вижу, ― вмешалась Хоакина. ― Простите.

Инспектор засопел, но кивнул, давая дозволение говорить.

— Хуан Лопес и Роман Родригес говорят, что для колдовства им нужна кровь, ― продолжила она. ― И для срыва ритуала посмертного свидетельствования использовали ее же. Кровь дона Марсело. Ведь так?

— Верно. Только отец Абель так и не понял, откуда она могла появиться. Вроде для этого вообще нужен живой человек, хотя бы на момент ее взятия.

— Орудие убийства, ― торжествующе сказала Хоакина, чувствуя себя великим сыщиком. ― Я считаю, что оно ненастоящее. А настоящее, как раз в виде дельфина, забрали из кабинета, заменив на другое пресс-папье.

В кабинете воцарилась тишина. Затем Фернандо кашлянул, а инспектор бросил бумаги на стол и забарабанил по нему пальцами.

— На найденном пресс-папье тоже была кровь, ― сказал он. ― И отсутствовали отпечатки пальцев, как и во всем кабинете. Я предположил, что это и есть оружие убийства. Хотя, само собой, измазать в крови его могли и позже, благо вокруг ее было предостаточно. А вы считаете, сеньора, что старика прикончили, уже зная, что понадобится помешать ритуалу?

— Дон Марсело был очень богат, ― пожала плечами Хоакина. ― Что удивительного, если преступник тщательно все продумал?

— Тогда почему его не убили смертельным заклятием? И не замаскировали под несчастный случай? ― спросил Фернандо. ― К чему сложности?

И снова повисла тишина. А Хоакина укоризненно посмотрела на мужа, который только что испортил такую блестящую теорию.

— Ладно, ― сухо произнес Эспиноса, снова хватая бумаги, но на этот раз складывая их в стопку. ― Теперь есть версия, откуда добыли кровь. Что касается двойника, сеньоры, я еще раз лично доберусь до ближних к Хрустальному ручью деревень и узнаю, не появлялся ли там кто-то подозрительный. Но вас попрошу без