– Даш… Да прекрати ты суетиться, – Челси взяла меня за руку, отобрала пакеты с продуктами и серьезно посмотрела мне в глаза. – Даш, спасибо тебе.

И может быть, я сентиментальная идиотка, всю жизнь мечтавшая испытать – каково это, быть нужной беспричинно, без эгоистического и сексуального подтекста, просто так, может быть, у меня начался гормональный кризис тридцатилетия, которому столько внимания уделяет глянец, но я обнаружила, что едва сдерживаю слезы. Второй раз за эту чертову ночь! Я нашла в себе силы спросить:

– За что?

– За то, что показала мне, какой может быть настоящая семья. Нет, не надо ничего говорить. Просто знай, что я тебе благодарна. И еще… Дашка, ты такая дурочка, даром что начинаешь стареть.

Слезы мгновенно высохли.

– Это я-то стареть начинаю?! Да что ты вообще в этом понимаешь!

– Да ладно, расслабься, – рассмеялась она. – Это я так, провоцирую.

А потом мы все-таки нашли в одном из пакетов текилу. И пили ее, тоже из горлышка, закусывая крабовыми палочками и слоеными пирожками. А потом из-за высоток лениво вынырнуло оранжевое солнце, и это было невероятно красиво. А потом мы играли в снежки, и Челси два раза попала мне в лоб, зато я отыгралась, запихнув целый сугроб ей за шиворот. А потом к нам подошли непроспавшиеся милиционеры и потребовали документы, которых, разумеется, у нас с собою не оказалось, так что пришлось откупиться копченой уткой. А потом мы просто сидели на скамейке, и я мечтала о горячем кофе, а Челси дремала у меня на плече. А потом позвонил встревоженный Эдик и, когда я шепотом рассказала ему о пикнике, он заявил, что мы две великовозрастные дуры, и, если Челси еще может оправдать подростковый максимализм, то я безнадежна и нуждаюсь в личном психиатре, и бросил трубку. А потом на улицах появились спешащие на работу мрачные москвичи, и все они косились на нас, замерзших, растрепанных и расслабленных, с брезгливой подозрительностью. А потом открылись лотки с фаст-фудом, и я наконец купила стаканчик отвратительного растворимого кофе, который тем не менее показался мне напитком богов. А потом проснулась Челси, и мы доели тарталетки с икрой. А потом перезвонил Эдик, долго пыхтел и извинялся и сказал, что он так разнервничался, потому что я ему небезразлична. И тогда я пригласила его в кино, на премьеру какого-то дурацкого мультфильма, он согласился и сказал, что возьмет билеты на сдвоенные «целовальные» кресла.

А потом мы с Челси решили положить конец этому затянувшемуся дню.

И отправились домой, я и моя сестра.

Вдвоем.