— Ягиры по таганам про женщин пропавших узнавали, — напомнила я.

— Мало ли для чего это надо, — пожал плечами Юглус. — Может, Архам приказал искать, а может, вещей что Танияр обещал. Никто не станет спрашивать — зачем. Так вот, к чему я это всё говорил. В тот раз, когда Хасиль к каану ушла, ничего такого не было. Если и тронуло его предательство, то душу не задело. А вот летняя зелень из головы не шла. И перед тем, как уехать, приказал сберечь. А ты к рырхам в логово собралась. Не надо.

— Надо, — твердо ответила я. — К тому же в доме Архама тоже ягиры стоят. Я под защитой. А если дурное сделают, то мама узнает. Она зла своей дочери не допустит. Я должна туда пойти, Юглус. Это не любопытство и не желание с ними подружиться — это дипломатия. Дипломатия — неотъемлемая часть политики, а верно построенная полтика приведет нас к успеху.

— Что? — не понял меня ягир. — Что за слова ты говоришь, Ашити?

— Как-нибудь объясню, — отмахнулась я, досадуя на себя за неосторожность. — Сейчас мне нужно переодеться и сдержать обещание. Если всё выйдет удачно, то мы лишим рырхов зубов, и Танияр сможет дышать полной грудью, не опасаясь оказаться в новой ловушке.

Ягир с минуту смотрел на меня, после усмехнулся и спросил:

— Откуда же ты пришла, Ашити?

— Из священных земель, — ответила я с улыбкой.

— Белый Дух знает, что делает, — произнес воин и улыбнулся в ответ.

Когда он ушел, я еще некоторое время сидела за столом, продолжая обдумывать услышанное. И чем дольше думала, тем сильней мне казалось, что Архам в глубине души, скорей всего, не враг брату. Ашит права — он слаб, и потому подавлен волей матери и обращен в ее веру. На Танияра он обижен, и не может простить ему того, что старший сын стал отцу ближе младшего. И пусть виной тому мать каана, но легче винить более удачливого соперника, чем мать. Тем более она заполнила собой освободившееся пространство и стала для Архама всем. Похоже, он и сейчас продолжает вести с братом свой счет. Возможно, потому и забрал у него девушку, которую все видели невестой Танияра. И челык каана принял, чтобы доказать брату, кто из них более сильный. Да, скорей всего, так и есть, но надо поговорить с моим воином, когда он вернется, чтобы уже окончательно разобраться в хитросплетении их отношений с Архамом.

После этого покинула столовую и направилась в свою комнату, чтобы переодеться. Я выбрала наряд поскромней, чтобы не выделяться на фоне каанш, они и вправду были одеты не столь богато. Ради них никто в Курменай не ездил и не покупал платья у лучших мастериц. По той же причине я не надела украшений, кроме филяма, который купила на курзыме не у Урзалы, а у другого мастера. Этот филям был совсем прост — всего лишь ремешок, который украшали длинные подвески, тянувшиеся по вискам. Волосы заплела в две косы и поглядела на себя в зеркало. Может, и стоило надеть платье, подаренное Ихсэн, даже выбранный наряд выглядел богаче того, в чем я видела женщин Архама.

Немного подумав, я оставила, как есть. Приду в простом платье, в каком ходят все иртэгенки, и Селек возомнит, что заведомо принижаю себя, чтобы понравиться. А я не собиралась преклоняться, лишь выказать уважение и вызвать доверие. Еще создать впечатление, что я слишком наивна и простодушна, чтобы считать меня врагом. И такой портрет вполне позволял мне явиться и в богатом платье, и с украшениями. Но я уже успела показать себя, читая иртэгенцам проповеди и нотации, а значит, совсем уж наивной меня считать нельзя. Впрочем, простодушию это не мешало простодушию.

Покивав сама себе, я коротко вздохнула и снова открыла ларец с украшениями. Однако последние меня сейчас не интересовали вовсе, я достала свиток от Танияра. «Моя душа с тобой», — прочла я и шепнула в ответ:

— Ради тебя, — после аккуратно свернула свиток и вернула его на место.

Ларец отправился на свое место за зеркало, а я прочь из комнаты. Но выйти из дома не успела, меня перехватила Сурхэм. Она удивленно округлила глаза:

— Куда ты идешь, Ашити? Я давно уж приготовила ужин. А ты то с ягиром шепчешься, а то, вон, из дома собралась. Что задумала?

— Иду в гости к каану, — ответила я, и прислужница прижала ладонь к груди.

— Ох, — вздохнула она. — Зачем? Не надо тебе туда идти, — женщина мотнула головой.

— Не беспокойся, — улыбнулась я. — Вреда мне там не причинят. Не сегодня.

— Селек опутает тебя словами! Она обманет, наговорит на Танияра, повернет против него…

— Хватит, — сухо прервала я прислужницу. — Ты обижаешь меня, Сурхэм. Не ты ли называла меня умной и хитрой? Не ты ли стояла рядом со мной, когда я говорила с людьми? Я знаю, кто такие Селек и Архам. Если бы я искала их дружбы, то побежала бы к ним, как только Танияр уехал из дома.

— Но сейчас идешь.

— Потому что она позвала, — отчеканила я. — Я не стану пренебрегать приглашением, Сурхэм. Я не хочу озлобить врага, но хочу узнать его лучше.

Женщина нахмурилась. Она машинально вытерла сухие руки о тряпицу, заткнутую за пояс платья, после подняла на меня взгляд и произнесла:

— Ничему не верь, что бы она ни сказала. Селек врет умело. Кто ее не знает, тот верит. И осторожна будь. Она хитра. Никогда не знаешь, чего от нее ожидать. И невесткам не верь. Ни одной. Они все старшую кааншу слушают. А лучше вообще не ходи. Скажи, что с Танияром придешь…

— Я уже дала согласие, Сурхэм. — Приобняв женщину за плечи, я улыбнулась: — Не переживай. Я буду осторожна.

— Ох, — снова вздохнула она. После приложила ладонь к моему лбу и благословила: — Белый Дух с тобой, Ашити.

— Отец не оставит меня своей заботой, — кивнула я и поспешила покинуть дом алдара. Уже выйдя из ворот, я прижала ладонь к груди и шепнула, сама мало понимая, к кому обращаюсь: — Пошли мне удачу, — и в шепоте деревьев мне привычно послушалось: «Я с тобой».

Подняв руку, я ощутила касание ветра и, улыбнувшись, решительно зашагала к подворью каана.

За окном медленно сгущался сумрак. Мы уже успели поужинать и теперь перебрались в большую комнату, которую можно было смело назвать гостиной. И скажу честно, она была примечательна. Я с удивлением обнаружила здесь картины. Нет, правда, на стенах висели полотна! И пусть казалось, что их нарисовал ребенок, и все-таки это были картины, точней, портреты и пейзаж.

Я подошла к каждому и некоторое время всматривалась в них, машинально отмечая ошибки, сделанные неизвестным художником. Это подсказало мне, что рисовать я умею. По крайне мере, знакома с изобразительным искусством. Если бы мне дали карандаш, то я смогла бы нарисовать более похоже, чем вот эти вот карикатуры, однако ничего подобного я пока предлагать не стала. Но не забыла поохать и восхититься.

— Это ты, уважаемая Селек, — произнесла я, указав на изображение женщины.

Опознала я старшую кааншу по филяму, который и сейчас был надет на ней, вот он вышел очень даже неплохо. В остальном портрет можно было адресовать любой жительнице таганов, потому что там была просто нарисована женщина. Однако Селек мило улыбнулась и чуть склонила голову: