тебе больше, у любого человека есть это наполнение, но не каждый способен осознанно использовать это. А потому магов очень мало. Так, коли душа твоя преполнена тьмой, холодом, то ты не захочешь дарить жизнь, не захочешь созидать мир, скорее путь твой обратится в разрушение, так же и обратно, если твоя душа светла, то ты будешь нести свет. Конечно, бывают исключения, но магов так мало, что эти исключения действительно единичны, – маг задумчиво смотрел в стену, – Между собой колдуны не воюют, войны начинает простой люд, мы же помогаем одной из сторон, если это выгодно, или же этого хочется. Нас не так много, чтобы умирать в войнах, а сражение двух чародеев почти всегда заканчивается смертью одного из них, а то и обоих.

– А что на счет сил, я не совсем понял в книге? – новый вопрос не заставил себя ждать, – Вот если знаков много, то колдун сильнее, естественно, если он ими хорошо управляет, но там говорилось еще и о количестве энергии души…

– Да, чем полнее твоя душа, тем больше ты сможешь сотворить за раз, тем больше мощи ты вложишь в действие.

– И как узнать в ком сколько мощи. Вот во мне, например.

– Методом проб, постепенно наращивая силу заклятий, пока не почувствуешь, что достиг предела.

– А если не почувствуешь?

– Падая наземь от перенапряжения, трудно не заметить, что ты устал. А если взять на себя слишком много, можно заплатить собственной жизнью.

– Много это сколько? – Паша неустанно задавал вопросы, но маг, казалось, был только рад отвечать.

– Для кого-то стоит заставить камешек подняться в воздух, и он уже падает без сил, а кто-то может построить целый замок лишь словами. Каждому новичку, в том числе и тебе нужно ориентироваться на возможности своего собственного тела. Что сможешь одним мизинцем, то, наверно, сможешь и мыслью. Потом одной рукой и далее, пока не достигнешь предела. Но силы, в отличие от сущности наполнения, всегда можно преумножить. В этом и заключается смысл того, что от твоего наполнения зависят твои действия. Если в твоей душе огонь, то чем больше огня будет вокруг, тем больше его скопится внутри, тем сильнее ты станешь.

– Хм, но ведь никто не способен в одиночку построить замок, сколько же времени нужно копить эти силы, чтобы сотворить подобное?

– Опытный чародей может использовать не только свои силы, но и заимствовать их у других. Но пока рано об этом говорить, для начала ты должен понять, что же тебя наполняет, тогда ты сможешь начать копить силы.

– Слушай, а ведь волхвом быть проще, зарезал козу, попросил богов испепелить врагов, и все, – резонно заметил Павел, – Чем что-то познавать, изучать какие-то премудрости и вершить колдовство с угрозой для собственной жизни.

– Не все так просто, бог поможет тебе, пока ему это выгодно. Сколько бы жертв ты не принес богу, он не станет делать противного для него. Любаве, скажем, повезло, а тебе нет. Я думаю так, даже не принося жертв ты в заклятиях поминал их имя, но они не откликнулись, а значит, они не желают помочь тебе напрямую, не желают видеть тебя в своих жрецах. И теперь у тебя один путь, не надеяться на богов, но надеяться на собственные силы, – казалось, Иван просто размышлял вслух, и иногда голос его звучал неуверенно, – Так или иначе, волхвом ты уже не стал.

– А я успею стать, если не волхвом, так чародеем? – вдруг спросил Паша, – Еремей обещал отправить меня обратно через полтора месяца. Этого ведь явно не достаточно, чтобы я чему-то научился.

– Конечно, успеем, – как бы ни старался старик, но скрыть неуверенность ему не удалось.

– Пусть даже так, но зачем вообще учить меня магии. Сюда меня переправили без моей помощи, даже без моего желания. Так зачем моя помощь сейчас, – Паша впервые задумался, что в плане есть какие-то прорехи, и все не так ясно, как виделось ранее.

– Потому что сюда… – Иван запнулся, будто ища оправдания, вопрос явно застал его врасплох, – Потому что сюда тебя переправили не без помощи богов, а обратно… Обратно они не станут помогать, нам нужно собрать все наши силы.

– Какие боги, ты же не волхв, ты же говорил, что это твое собственное заклятие? – напирал Павел.

– Все так, и не так. Я был слишком увлечен, я стал… Я был просто инструментом богов, я всего лишь произнес заклятье. Это трудно объяснить тебе сейчас, скажу лишь, что богам всегда нужен инструмент, нужен кто-то, через кого они будут вершить задуманное, кто-то, кто их призовет, – глаза мага бегали по комнате, будто ища ответы и объяснения.

– Бред какой-то, – Паша махнул рукой и отвернулся, но лишь на миг, – И что же, какие силы теперь привлекать? Мои, Яна, Белогора, всей деревни, всего Княжества?

– Не ерничай, потом поймешь, как хоть что-то сможешь сделать сам, а пока ты беспомощен, вопросы подобного рода оставь при себе! – старик перешел на крик, – Иди и учи!

Паша немного дрогнул, никак не ожидая подобной реакции мага, но, выйдя из комнаты, лишь рассмеялся. Он, будучи в десятки раз моложе, смог поставить в тупик многомудрого мага. Однако смеяться ему пришлось недолго, он всерьез задумался о существовании обмана. Быть может его никто не хочет посылать обратно, а здесь он нужен для какой-нибудь войны или других целей. Но, копнув глубже, Паша пришел к выводу, что боец из него никудышный и вряд ли он представляет какую-либо особую ценность в этой роли. Он принял решение быть настороже, и, при случае, подслушивать разговоры Еремея и компании.

С того момента прошла неделя, но никаких разговоров подслушать не удалось. Зато он почти прочел книгу о чародействе. Так же освоил рецепт зелья, которым Еремей однажды поборол Пашино похмелье. Правда, особый наговор за него выполняла Любава, без этого наговора зелье, увы, было простым набором трав и воды, к тому же противного вкуса. Отчего-то с Любавой они стали уединяться реже, да и время, которое они проводили вместе, теперь преимущественно состояло из разговоров, нежели из плотских утех. Но Пашу это полностью устраивало, он делился с возлюбленной своими успехами, а она своими. Если бы их учебные заслуги можно было бы выложить на весы, чаща с Пашиными казалась бы пустой. Но Любава искренне радовалась и никак не показывала, что она хоть в чем-то лучше. К тому же, успехи Любавы в основном относились к практике, так как Еремей редко удосуживался подробно объяснять суть действия. Он просто требовал заучивать и выполнять. И саму Любаву