Палец Линка нашел ее ягодицу, проскользнул в расселину и прижался к ней.

– Никто прежде не вызывал у меня такого желания, – простонал он.

– Господи, – прошептала Мак.

– Держись за меня, Дрими. Я с тобой.

Его палец проскользнул в нее в тот самый момент, когда он особо мастерским толчком задел какую-то кнопку наслаждения у нее внутри. Линк омывал языком ее сосок.

Они оба взорвались разом.

Стиснув зубы, сомкнув челюсти, выплескивая сперму в презерватив, Линк напрягся под ней, а Мак сомкнулась вокруг него, зажав, как в кулаке. Так они и кончили, раскачиваясь, содрогаясь и дрожа, оргазм разрывал их тела, опустошая.

Мак насвистывала, входя через заднюю дверь клиники.

Было еще рано. Мак пришла первой, что ее вполне устраивало. Она бросила на стойку обезжиренное ванильное латте и чай Earl Grеy со сливками для Тьюзди и Фриды. Капучино отправилось на прибранный стол Рассела.

Захватив с собой в кабинет зеленый чай, Мак включила свет.

Поскольку она была одна, Мак повернула регулятор звука старых компьютерных колонок и поставила песню, которая преследовала ее с тех пор, как она проснулась.

Подпевая Фредди Меркьюри, исполнявшему песню Somebody to love, Мак рухнула в кресло, испытывая удовольствие от боли в мышцах, которые напоминали о себе.

У нее был секс. Удивительный секс. С парнем, который ей по-настоящему нравился. И она проснулась полностью удовлетворенная на испачканных пеплом простынях между Линком и собакой. Они проснулись вместе. Гири, отжимания, приседания. А потом за завтраком Линк рассказал ей о последнем ночном вызове.

Ощущение было… приятное. Она чувствовала себя счастливой. Грифельная доска была стерта. Игровое поле выровнено.

Линк знал, что Мак не стремится к постоянству. Она знала, что он это знает. У них были разные цели, и они были честны друг с другом. У них могло получиться. Что бы то ни было.

Конечно, она собиралась быть осторожной и соблюдать дистанцию. Она определенно не сможет провести с ним две ночи кряду. Это введет его в заблуждение. Нужно все держать под контролем, и каждый из них будет доволен.

День обещал быть чудесным.

Кресло почувствовало ее хорошее настроение. Оно резко накренилось. Не успев сгруппироваться, Мак перевернулась на спину, задрав ноги над головой, и вместе с креслом тяжело приземлилась на пол.

Она пристально посмотрела на свой сапог и на потолок. И начала хохотать.

В таком виде ее и нашли.

– Она пьяная? – спросила Фрида, стоя в дверях.

– Напитки. Музыка. Смех. Она не пьяная, – настаивала Тьюзди. – Доктор Мак трахнулась.

– Поднимаемся, – сказал Рассел, ставя Мак на ноги.

– Посмотрите на ее лицо, – насмешливо прошептала Тьюзди. – Она такая самоуверенная и довольная. Такая свежая.

– Должно быть, с шефом Ридом, – предположила Фрида. – Рада, что вы поладили.

– Это вам на пользу, – сказал Рассел, глядя на Мак с лучезарной улыбкой.

– Я чувствую себя очень неловко, – сказала Мак.

– Дорогая, так и должно быть после ночи, проведенной с шефом Ридом. – Фрида воодушевленно замахала руками.

– Полегче, дамы, – перебил Рассел. – Маккензи не привычна к такого рода беспардонной фамильярности на рабочем месте.

Мак засмеялась. Когда-то она была тесно связана со своей летной командой, совершавшей аварийную посадку в грязи и пыли посреди проклятой пустыни в Афганистане. И большую часть своей карьеры провела среди солдат, никогда не слышавших фразы «не болтай о своих похождениях». Но это было совсем другое дело.

– Мы просто рады за вас, – заверила ее Тьюзди. Ее зачесанные на одну сторону волосы были заплетены в какую-то причудливую косу, которую она, видимо, подглядела на доске Pinterest. – И спасибо за латте.

– Я слышала, что вчера ночью был ужасный пожар. Но благодаря твоему любовнику обошлось без фатальных исходов, – задумчиво проговорила Фрида.

– Может быть, подумаем о том, чтобы заказать новое кресло? – предложил Рассел, выходя вместе с Фридой и Тьюзди из кабинета Мак. – И спасибо за кофе.

Оставшись наедине с Фредди Меркьюри, Мак, прежде чем поставить кресло на место, пнула его. Взвесив все варианты, она осторожно села, избегая прислоняться к спинке, и просмотрела назначенные на день визиты пациентов.

* * *

Шестилетний Дальтон Макдауэлл явился с температурой, которая началась у него неделей раньше и резко повысилась ночью.

– Во вторник вечером мы отвезли его в неотложную помощь, – объяснила его мать, издерганная женщина в застегнутом не на те пуговицы кардигане. – Там сказали, что, вероятнее всего, это стрептококковая инфекция, и выписали рецепт, но ему ничуть не стало лучше. И прошлой ночью его рвало.

Бедный ребенок в маленькой толстовке дрожал.

– Давайте посмотрим. Дальтон, приятель, у тебя что-нибудь болит?

У него красные глаза, заметила Мак.

Он безвольно пожал плечами.

– Меня сильно рвало, – сказал он.

– Ты был голоден?

Он опять пожал плечами.

– У него не такой аппетит, как всегда. Он несколько дней не просит перекусить, – доложила миссис Макдауэлл.

– Давай измерим тебе температуру, хорошо?

Он кивнул и сидел, ссутулившись, пока Мак вставляла градусник ему в рот. Повернувшись к ноутбуку, она сделала кое-какие пометки.

– Был ли в его окружении кто-нибудь еще с похожими симптомами?

– Я не слышала, чтобы нечто подобное происходило в школе. Родители в его классе очень сплоченные, и, когда у кого-то из них бывает расстройство желудка, мы все начеку.

Мак бегло просмотрела записи пациента и заметила пометку в самом низу.

«Интересно».

– Ваши мальчики недавно были в походе? – спросила Мак, повернувшись спиной к мальчику.

Мама Дальтона, вопреки тревоге, улыбнулась.

– В эти выходные. Мы все впятером жили в одной палатке. Мы ходили в поход, не так ли, дружок?

Мальчик кивнул, и термометр пискнул.

104,2[19].

Мак почувствовала, как быстро оживает ее мозг, когда она попыталась провести осторожную связь. Тот последний номер медицинского журнала, который она просматривала перед тем, как накануне вечером взялась за роман.

– Я знаю, что тебе очень холодно, но мне нужно осмотреть твои руки и ноги. Поэтому не могли бы мы на минутку снять с тебя толстовку и ботинки? Ты сразу же сможешь снова надеть их, – пообещала она.