– Неужели!.. – я боялся словами выразить то, что мелькнуло у меня в голове.

– Конечно, – сияла Людмила.

– Что значит – конечно?

– То, о чем ты думаешь.

– О чем же я думаю?

– Ты сам все знаешь.

Я покачнулся. Мне пришлось сесть на оранжевый диван. Я расстегнул пуговицу на воротнике рубашки, с меня градом лил пот. Людмила дала мне стакан воды, я выпил.

– Что происходит? Я перестал что-либо понимать, в голове туман. Просто расскажи мне все, как есть. Что происходит?

– Ты все никак не можешь с этим смириться? Но ведь ситуация простая, – сказала Людмила. – Мы оба влюбились в одного и того же человека.

– То есть в Ольгу?

– Да!

– В тот самый день, когда я увидел ее на рынке, ты сказала, что с ней незнакома! Ты врала мне, играла со мной?

– Нет, я действительно ее не знала. Мы на самом деле вместе с тобой ее искали, нашли, все это была правда. Поначалу мне даже нравились ваши отношения, тем более я получала от тебя приличные деньги. Мы были симпатичным треугольником.

– А что потом-то случилось?

– А потом… Потом меня начала очаровывать Ольгина красота, и в какой-то момент, сама того не замечая, я начала представлять себя на твоем месте. Я переводила твои слова о любви, и мне казалось, что это я их произношу. Язык – странная вещь, на родном языке слова значат гораздо больше. Когда ты говорил «ай лав ю», я произносила «я тебя люблю», и это означало очень многое. В этих словах была, возможно, история России, все пережитые безответные любови, трагедии, стихи. Какое-то время я была просто переводчицей, которая переводила твои слова. А потом слова стали моими. Я осмелела – вскоре я стала говорить Ольге о любви от своего имени. Я читала ей строки из Есенина и Пушкина. Я подбирала самые красивые, самые проникновенные слова. Ты прекрасно знаешь, какое воздействие оказывает Ольга на человека: именно так ее красота подействовала на меня – я потеряла голову, я поняла, что не могу жить без нее. В скором времени я начала безумно ревновать ее к тебе. А уж когда ты заговорил о своих намерениях увезти Ольгу в Стамбул, я чуть с ума не сошла. Я бы никогда не смогла ее потерять. Я жить без нее не могла. Не мерь по себе, потому что ты не знаешь – может быть, я испытывала чувства гораздо сильнее твоих.

Я готов был потерять сознание и попросил ее дать мне выпить. Она принесла бутылку «Столичной», и я начал пить ее из горла. Потом из горла выпила Людмила. Мы сидели рядом, словно подельники в каком-то страшном постыдном преступлении, и пытались успокоиться водкой, передавая бутылку друг другу.

– В общем, ты лесбиянка, – задумчиво произнес я.

– Помнишь, той ночью, в минском отеле, когда вы остались с ней вдвоем, у нее случилась истерика? Помнишь? – спросила Людмила.

– Что она тогда говорила?

– Она говорила, что считает неправильным начинать с тобой отношения, она считала необходимым с самого начала рассказать тебе правду.

– И что это за правда?

Людмила положила мне руку на плечо и внимательным долгим взглядом посмотрела мне в глаза.

– У Ольги психическое заболевание, доставшееся ей от матери. Она верит, что иногда не принадлежит этому миру и становится посланником другого.

Я молчал.

– Она входит в транс, – продолжала Людмила. – Говорит, что видит вокруг себя ангелов, что может разговаривать с ними. После того как состояние транса проходит, на нее наваливается жуткая депрессия. Тебе, в общем, знакомы эти ее состояния.

– Да, но я объяснял ее поведение тем, что она переживает из-за болезни отца. А потом – его смерть.

– Это не так. Ольга больна. Болезнь ее прогрессирует. Ее мать умерла в сумасшедшем доме. У самой Ольги осталось немного времени. Довольно скоро ее придется поместить в психиатрическую клинику. В вашу первую ночь Ольга пыталась предупредить тебя, что вам не следует быть вместе. Она говорила, что не хочет сделать тебя несчастным.

– Но ты ничего не перевела…

– Нет!

– Ты не перевела и то, что она говорила потом! Почему?

– Потому что я зарабатывала хорошие деньги на ваших отношениях, ты платил мне половину моей зарплаты, к тому же я вместе с вами развлекалась. До того самого момента…

– До какого момента?

Бессердечная Людмила внезапно заплакала.

– До того момента, когда я в нее влюбилась! Все произошло внезапно. Любовь поразила меня, как молния, я поняла, что не могу жить без нее, я сходила с ума, когда не могла видеть ее. Я испытывала счастье уже от того, что мы в одной комнате и дышим одним воздухом. По ночам ее лицо стояло передо мной. Обнять ее, защитить от зла этого мира, не позволить никому замарать ее чистую и ранимую душу – все это стало целью моей жизни. Могу сказать тебе, что испытываю к ней бесконечную нежность. Бесконечную и бескрайнюю, как океан, нежность, которая сжигает меня, которая испепеляет меня… Нежность, которую никогда не поймет ни один мужчина. Нежность, гораздо более сильную, нежели ту, что мать испытывает к своему младенцу. Это чувство гораздо больше любви; это потребность двух рек слиться, потребность раствориться друг в друге. Поэтому мне надо было тебя убрать. Поездка в Сочи дала мне такую возможность. Прости, не хотела причинить тебе зла, никогда не хотела. Я была вынуждена так поступить, пойми. Потому что Ольгу я ни с кем не могу делить.

Людмила замолчала. Мы допили бутылку до дна.

– Надеюсь, ты не будешь объяснять мое влечение к Ольге примитивными физическими желаниями, – вздохнула она.

Мне бы и в голову такое не пришло. Людмила рассказывала о духовной, платонической любви к Ольге. Причем здесь физические отношения?

– Я начинаю тебя понимать, – ответил я. – Сначала я был в шоке от твоих слов, но теперь вижу, что тебя на самом деле охватила страсть. Я уже говорил тебе, что готов забыть зло, которое ты мне причинила. Мое единственное желание – забрать Ольгу и уехать. Скажи мне: где она сейчас?

Людмила откинулась на спинку дивана. Закончилось изливание души, которое рождало сочувствие.

– Ты этого никогда не узнаешь, – прошипела Людмила. – А кроме того, за прошедшее время все очень изменилось. Болезнь прогрессирует, Ольге нужна нежность и забота.

– Я буду с ней нежен и заботлив.

– Ни один мужчина не способен на нежность.

– Умоляю тебя, скажи, где она!

– Ни за что. Ольга теперь не может без меня жить. Да и я погибну без нее. Скоро я помещу ее в хорошую психиатрическую клинику. Я не брошу ее одну, буду рядом с ней до ее последнего вздоха.

Тут я понял, что Ольга ускользает из моих рук. Я умолял, угрожал, упрашивал – ничего не помогало. Кровь ударила мне в голову. Я схватил Людмилу за горло, повалил ее на пол и начал душить.