— Не тяни время, полезай! — скомандовал Савелий. Хруль скользнул плечами в дыру, отжался руками и через секунду оказался в хранилище.

— Что видишь?

— Все в порядке, — высунулся Хруль. — В комнате четыре больших сейфа. Как говорится, ни одной живой души.

— Отлично, — отозвался Савелий, взобравшись на стремянку. — Теперь без спешки давай мне сюда инструменты. Смотри, ничего не забудь, возвращаться всегда плохая примета.

— Это я усвоил, Савелий Николаевич, — белозубо заулыбался Антон Пешня, поднимая со стола саквояж с инструментами.

— Не забудь про порох. Вон в той коробке.

Пешня обиделся:

— Я бы и не забыл, Савелий Николаевич, разве возможно такое.

Когда все необходимое было переправлено наверх, Савелий скомандовал:

— А теперь за мной, господа, — и уверенно нырнул в проем.

Оказавшись в хранилище, Родионов присел на единственный стул и в задумчивости стал разглядывать сейфы. В этот момент он напоминал художника, созерцающего белый холст, перед тем как нанести на его девственную поверхность решительный и сильный мазок.

Савелий преобразился.

Вид запертых сейфов действовал на него так же, как на мастера-живописца вид обнаженной натурщицы.

Три сейфа выглядели близнецами: в метр шириной и высотой в человеческий рост. Зато четвертый смотрелся настоящим великаном. Металлическая поверхность была оклеена красным деревом, а дверь неширокая и напоминала калитку в заводских воротах.

Теперь самое главное — не ошибиться в выборе. Совсем не исключено, что огромный сейф выставлен для отвода глаз и самое ценное, что в нем содержится, так это старенькое колечко дремучей вдовушки.

Савелия никто не торопил. Пешня и Хруль взирали на него с обожанием. Так восхищенно безусые подмастерья смотрят на задумавшегося мудрого учителя, осознавая, что являются свидетелями гениального просветления.

Наконец Савелий поднялся. Он подошел к большому сейфу и, просунув металлические клинышки в зазор между дверцей и стенкой, приказал:

— Стучи здесь, да поаккуратнее, а то все пальцы мне разворотишь.

— Будет сделано, Савелий Николаевич, — охотно отозвался Хруль и методично принялся стучать по металлическому клину.

Через несколько минут его сменил Пешня. Удары выходили глухие и сильные, сейф грозно ухал, явно не одобряя подобного насилия над собой. Наконец дверца отошла на несколько миллиметров, Савелий вставил клин поболее и приказал вновь:

— Давай, Хруль, стучи!

— Сейчас ухну, хозяин, — поднял Васька увесистый молот и забарабанил по клину.

Дверца отошла уже сантиметров на пять, и подложенный клин торчал изнутри острым металлическим языком.

— Ну чего застыл каланчой? Тащи домкрат! — прикрикнул Савелий на Пешню.

Антон поднял со стола домкрат и умело прикрепил его к выступающему клину, после чего завертел ручкой. Тяжелая дверь поддавалась неохотно. Сначала внутри ее что-то сильно хрустнуло, а потом, беспомощно перекосившись, дверь слетела с петель.

Савелий потянул за ручку. Внутри сейфа имелась еще одна дверца — вполовину внешней.

Вид у Антона был обескураженный. Секунду назад его лицо сияло. Он был готов к тому, чтобы охапками выгребать из сейфа драгоценное содержимое, и сейчас больше напоминал малолетнего ребенка, обманувшегося в приятных ожиданиях.

Родионов погасил улыбку:

— А чего ты ожидал? Золота?

— Савелий Николаевич, но ведь… — беспомощно залепетал Антон Пешня.

— За денежки еще поработать нужно изрядно. Это тебе не копеечки из карманов на рынках таскать. Возьми дрель и сверли вот здесь. Да не такое сверло, черт тебя подери! — прикрикнул в сердцах Родионов. — Покрепче да подлиннее.

Антон Пешня приложил сверло немного повыше скважины и бойко завертел ручкой. Закаленный наконечник с металлическим скрежетом принялся врезаться в сталь, миллиметр за миллиметром проникая все глубже.

— Достаточно. Теперь вот здесь… Все, порядок!

Савелий достал из небольшой деревянной коробочки пороху и насыпал его в отверстие, после чего просунул туда же бикфордов шнур.

Замок в сейфе был установлен внутри, но для того, чтобы его повредить, нужно длинное сверло и побольше пороха. А после взрыва достаточно будет тряхнуть дверь посильнее, и замок вывалится наружу.

— Спрячьтесь за шкафом, — скомандовал Савелий.

Медвежатник поднес горящую спичку к шнуру, и огонь, благодарно пыхнув, заторопился к сейфу. Жахнуло крепко. Глухое эхо отозвалось в самых дальних углах комнаты, на мгновение заложив уши. Родионов подошел к сейфу и сильно дернул его за ручку. Она послушно отворилась.

— Мать честная! — охнул за плечами Савелия в восторге Антон Пешня.

Полки сейфа были заставлены коробками, в которых лежали золотые броши, кольца, браслеты, запечатанные пачки денег, множество акций.

— Спокойно, — предупредил Родионов. — Вытряхивайте все из саквояжа и без спешки складывайте все добро в него.

— А как же инструменты? Как мы без них? — удивился Васька Хруль.

— Делайте, что я говорю. Инструменты не беда! Закажем еще лучше. Хуже будет, если нас с ними сцапают городовые.

— Понял, Савелий Николаевич, — вытряхнул из саквояжа содержимое Хруль. На каменный пол полетели металлические прутья, отвертки, какие-то крючки. Без лишней спешки он принялся складывать в саквояж пачки денег, золото.

— Больше не уместить.

Со вторым сейфом ему повезло — небольшой зазор позволил воткнуть металлическую полоску почти сразу.

— Ну чего встал? — хмуро посмотрел Савелий на Хруля.

В подобные минуты Родионов напоминал старика Парамона — такой же изучающий и очень жесткий взгляд, от которого даже уркачи стыдливо отворачивали глаза.

— Нет, но…

— Возьми мешок и сгребай в него все. В лавке есть чемодан, там и пересыплем. Не разгуливать же среди ночи с мешком на плече.

В мешок полетели ассигнации, кольца, золотые цепочки, платиновые броши, бриллианты, изумруды.

На вскрытие третьего сейфа ушло двадцать две минуты. Савелий смахнул с плеч осыпавшуюся штукатурку, дернул дверь, и она распахнулась, брякнув внутри замком.

— Господа, — восторженно протянул Васька Хруль. — Да я в жизни такого добра не встречал. На такие деньжищи можно каждый день в «Эрмитаже» обедать.

— Дурень ты, Васюша, — сдержанно протянул Савелий. — На такие деньги, что ты видишь перед собой, можно обедать двенадцать раз на дню, выкладывая по пятьсот рублей за обед. Ну что стоишь, Василий, у тебя столбняк? Давай складывай деньги и вниз!

— Это я мигом, Савелий Николаевич, — и, перемешивая между собой золото и платину, стал сбрасывать драгоценности в мешок.