А вот Манину эта проблема была абсолютно до лампочки. Может, потому, что он нашел для себя массу интересных занятий? Дело в том, что здесь он не обязан был, как перед японцами, скрывать свои технические таланты. Правда, самого объекта для таланта – техники – здесь тоже оказалось гораздо меньше, но все же в середине двадцатого века техника применяется везде, а в праведной борьбе с оккупантами тем более. С некоторой досадой Владимир Юрьевич заметил, что на его уроках тактики многие командиры зевают, а когда Манин разбирает и собирает на задворках, подальше от лагеря, какую-нибудь мину с часовым механизмом, просто так, скуки ради, вокруг него собирается целая коллегия, и не только простые бойцы-комсомольцы, а и зрелые воины, даже командиры. И языковой барьер для всех них в это время вовсе не барьер. Такие дела. Надо признать, что в глубине души Луговой стал считать японцев более интеллигентной нацией.

Вообще-то он засек момент перехода. Нет, конечно, он не знал, что произошло, более того, не поверил бы, если бы рассказали. Просто неожиданно он попал в полосу какого-то туманного марева, по идее, мало представимого на такой высоте. Но оно было совсем небольшим, и уже через долю секунды суперскоростной лайнер Кира Толкотта покинул район аномалии. Ландшафт под самолетом изменился. К сожалению, ландшафт представлял собой скопище облаков, а потому изменение было заложено в его конструктивном материале. Впрочем, если бы облаков не было, сравнение двух планет стало бы еще сложнее – там, внизу, под облаками, расстилался океан. Ведь так и было задумано людьми, планировавшими операцию.

Кир Толкотт несколько удивился. Однако визуальный нижний обзор был из «СР-71» затруднен, не мог же он, в самом деле, откинуть колпак и, высунув шлем наружу, полюбоваться окрестностями? Скорее всего, скоростной напор убил бы его, несмотря на забрало. Кроме всего, подошло время задействовать бортовую аппаратуру. Работы хватало, не зря в экипаж должен был включаться разведчик-электронщик. Теперь стало не до эйфорического наслаждения богоподобностью – тумблеры, индикаторы, защитные колпачки кнопок, господи, сколько их было. Толкотт работал без всяких подсказок, извлекая вызубренные инструкции из памяти, как матрешки – одну за другой. И там, вокруг него, оживали десятки сложных удивительных приборов. До того бессмысленно парящий черный призрак «семьдесят первого» начинал обретать сущность своего существования. Он начинал впитывать окружающий радиофон, деля его на составляющие, раскладывая по полочкам.

Вот уже несколько дней их отряд двигался на север для воссоединения с освободительницей Китая – советско-монгольской конно-танковой ордой. Так как с механическим транспортом в отряде было худо, то есть автомобили с двигателями внутреннего сгорания отсутствовали начисто, пользовались верблюдо-лошадиной тягой, но в основном – собственными двумя. Луговому с Маниным еще повезло – поскольку они были люди новые и уважаемые, им не доверили нести дополнительную поклажу на своем родном горбу. А вообще носить на себе кучу всякой всячины было здесь так же привычно, как в других районах земли дышать атмосферным воздухом. Львиную долю партизанского отряда составляли штатные носильщики, и по своей грузоподъемности и средней скорости движения они могли поспорить с хваленой монгольской лошадкой, доскакавшей во времена Батыя до Италии. Так что наши русские герои-инструкторы боролись с гиподинамией налегке, радостно впитывая в себя пыль, поднятую тысячами двуногих существ, движущихся по следу товарища.

Иногда навстречу попадались леса. Тогда отряд мгновенно превращался в большую армию очень крупных муравьев. Они рассыпались по окрестностям и продолжали ход несколькими параллельными колоннами. К сожалению, бойцы Новой четвертой армии не имели возможности перемещаться по нормальным дорогам, те все еще контролировались оккупационной армией Японии.

Для чего все совершалось? Им сообщили об этом по рации. За годы владычества в Северном Китае Страны восходящего солнца Маньчжурия стала самой развитой в промышленном отношении территорией государства, поэтому те, кто владел севером, в перспективе должны были распространить влияние на всю Поднебесную. Сейчас, после сдачи с потрохами всей Квантунской группировки, целые провинции оказались бесхозными – у Красной армии просто не хватало сил и даже комендантов, дабы взять под свою опеку раскинувшиеся вокруг просторы. Русско-монгольским частям срочно требовалось наступать далее, насколько могли еще позволить благоприятные обстоятельства, но ведь нельзя было освобожденную от ига промышленность оставлять просто так, под опеку несознательного крестьянства, недозрелого пролетариата или, того хуже, приспешников Чан Кайши. Вот именно поэтому вооруженным коммунистическим отрядам приказали срочно бросить позиции в среднем, менее цивилизованном Китае и занять маньчжурские заводы, фабрики, а главное – оприходовать с толком запасы трофейного японского вооружения. Красной армии передовой страны мира оно было на фиг не надо, своего было невпроворот, а главное, по сравнению с ее собственным, оно было донельзя устаревшим. Вот за этими нежданными-негаданными подарками и шли вперед бойцы Новой четвертой армии.

Однажды, в одной из лесных прогулок, их пеший отряд повстречался с передовым разведывательным дозором Забайкальского фронта. В передовой дозор входили десять танков «Т-34-85», пять «ИС-2» и несколько сотен конармейцев монгольского вида, с автоматами «ППШ». Оказалось, что танки здесь использовались не для борьбы с самой агрессивной армией мира – японской, – та, заслышав вдалеке рев танковых дизелей, обычно бежала без оглядки, – а для вывала, впереди наступающей армии, леса. За танками двигались мотопехотные части военных строителей – из наваленных грудами деревьев они мостили дороги для более тяжелой техники.

Эта встреча помогла китайским партизанам сэкономить массу времени, поскольку теперь можно было продвигаться вперед по широкой двухрядной дороге, а не продираться по тропкам и болотцам. Кроме того, движущиеся по встречному курсу советские части отрадно действовали на личный состав отряда – ранее они только теоретически представляли себе, что такое коммунистическое завтра, а сейчас свежим взором наблюдали царство передовой техники и научного устройства мира. Такое завтра им очень нравилось. Даже на бывших военных советников экспедиционных сил Японии – Лугового и Манина, привыкших за время ложного сотрудничества с капитализмом к его отсталости на военно-экономических рубежах, тарахтящие навстречу сотни колясных мотоциклов и залповые системы ракетного огня – «катюши» производили радостно-трепетное впечатление, а что говорить о незрелых коммунистах крестьянской провинции Хэнань. А уж когда рядом проревели стотонные «Маусы» с красными звездами на гигантских конических башнях и с такими широкими гусеницами, что партизанскому отряду пришлось сойти со встречной полосы движения, тут уж социализм стал виден во всей красе и сути. Кое-кто из не совсем зрелых комсомольцев даже возвел руки в молитве, по старой привычке времен буддизма и индуизма, но Владимир Юрьевич Луговой с помощью переводчика сумел убедить их, что это не начало знаменитой битвы титанов, описанной в «Махабхарате».