– Какие-то проблемы? – Вышедший из соседнего офиса старший помощник выразительно посмотрел на часы. – Как приятно, что вы сегодня с нами.

Джек поднял газету.

– Вы положили ее на мой стол?

– Это газета, мистер Кросс. И она лежит, наверное, почти на всех столах в этом здании.

– Джонни Мерримон – не убийца. Его отпустили сегодня во второй половине дня.

– Нам уж точно нет до этого никакого дела.

Помощник отвернулся, оставив Джека в пузыре тихого гнева. Ни одна голова не поднялась, никто не посмотрел в его сторону. В своем офисе Джек отшвырнул газету, бросил книгу. Сам гнев ощущался как что-то чуждое и странное. Слишком хорошо знакомый с этим чувством еще в детстве, Джек научился контролировать себя, оставаться холодным, не поддаваться горячке и сначала думать, а уже потом реагировать. Право и нравилось ему потому, что шло от ума, интеллекта и предполагало контроль.

Но как раз контроля Джеку и недоставало.

Подгоняемый эмоциями, он прошагал от двери к окну и обратно, и тут его догнало наконец остужающее, как туман, осознание того, что сидит в нем и двигает им не гнев, а страх.

Страх потерять друга.

Выбрав наугад несколько файлов, Джек вышел из офиса и остановился у стола помощницы.

– Сегодня я буду работать дома. Если понадоблюсь, позвоните.

– Да, сэр. – Молодая женщина кивнула, и Джек повернулся. – О… Извините, сэр. Сообщения.

Она протянула стопку листков, и Джек молча взял их. Из вестибюля он вышел на тротуар и повернул к дому. На улице было жарко, и даже машины двигались еле-еле. В одной из них, «Эскалейде», Джек заметил двух мужчин, которые смотрели на него, но не придал этому значения. Может быть, их привлекла его больная рука, может быть, быстрая походка. Поворот вправо… кондоминиумы… местный банк. Еще два квартала и поворот влево. Джек проскользнул в дверь позади булочной и протопал по узким ступенькам на третий этаж. У себя в квартире, за тяжелой дверью, разделся, освежился, побрызгав водой на лицо, и сел в полумраке, за завешенными шторами.

Неужели я и впрямь теряю друга?

Джонни нравилось секретничать – это правда. Он всегда был сдержаннее, тише и молчаливее других. Но и секреты были мельче. Что чувствовал. Чего хотел. Даже мальчишкой Джонни редко спрашивал разрешения и искал понимания, и это качество добавляло ему опасной притягательности. Джеку нравилось представлять себя и Джонни парой героев: двое против остального мира. Но теперь секреты стали мрачнее и опаснее.

Джек сел за стол, пересмотрел листки с сообщениями, которые принес из офиса, отметил номера других адвокатов, секретаря суда, Лесли. Дважды попалось незнакомое имя с приложенной запиской от помощницы: На: Джонни Мерримон. Джек задумался ненадолго, потом выбросил листки. Алиссу нашли десять лет назад, и, как всегда, приближение годовщины привлекало сумасшедших, журналистов и повернутых фанатов. Планировалось и новое издание книги, и демонстрация документального фильма по телевидению.

Ни к первому, ни ко второму Джек не хотел иметь никакого отношения.

Решив спасти хотя бы часть дня, он открыл первую папку и приступил к работе с финансовыми отчетами, кредитными историями и справками об обслуживании долга. Клиент оказался непростой, с множеством дочерних компаний и десятками счетов в различных учреждениях. Работа требовала времени, но ряды цифр и стук клавиш действовали успокаивающе. Джек выстраивал порядок из хаоса, делал заметки, прокладывал путь. Итоги предварительных соображений для исполнительного директора он изложил на четырех страницах, после чего перешел к следующему файлу.

Поднявшись наконец из-за стола, Джек обнаружил, что прошло уже несколько часов. Он проверил табель учета рабочего времени, произвел расчет: 5,2 часа. Желудок подавал сигналы, требуя внимания к себе.

Джек потянулся, достал из холодильника пиво и развел шторы, успев захватить остаток дня. Было начало девятого. На город спустились сумерки. Глядя на ресторан по другую сторону улицы, он неторопливо потягивал пиво. Меркнул свет, небо багровело, наступило то время суток, которое Джек всегда любил: слишком темное, чтобы назвать его днем, и слишком теплое для ночи. Машины внизу проезжали с включенными фарами, одна, потом другая. Наблюдая за ними, он вдруг увидел прижавшийся к бордюру «Эскалейд», тот самый, что попался ему на глаза раньше, по пути домой из офиса. Странно. Зачем парковаться сначала возле фирмы, а потом в четырех кварталах от нее? Интересно, есть ли кто-нибудь внутри? Минуту или две Джек наблюдал за машиной, но багровый свет – это багровый свет. И совсем скоро он стал черным.

* * *

На следующий день была суббота, но Джек все равно отправился в офис в 6 часов утра, как в обычный день. В правой руке он держал портфель, под левой – сложенную утреннюю газету. Утро выдалось серым и прохладным, что добавляло легкости шагу и бодрости духу.

В офисе Джек открыл дверь ключом и поднялся на лифте. На столе лежало еще одно сообщение относительно Джонни с того же, что и накануне, номера. Звонивший назвался Питером Дрекселем, а номер, по которому предлагалось перезвонить, был нью-йоркский. Само имя ничего Джеку не говорило, а недолгие поиски в онлайне выявили некоего нью-йоркского редактора с таким же именем. Джек причислял редакторов к одной команде с репортерами и телепродюсерами, так что отвечать на сообщение не стал, а закрыл дверь и проработал до половины третьего.

Порядок, старание, оплачиваемые часы.

Работа успокаивала, но в двух разных случаях Джек ловил себя на том, что тихонько насвистывает. Означало ли это, что он человек недобрый и злорадный? Определенного ответа у него не было.

Отложив последний файл, Джек забросил ноги на стол и еще раз прочел заметку на первой странице.

Нет, здесь не было хвалебных речей в адрес Джонни – репортер отдавал предпочтение нюансам, фразам вроде пользующийся дурной славой землевладелец и отшельническое уединение, – но окружной прокурор принесла развернутые, пусть и политические, извинения, суть которых сводилась к следующему: Джонни – свободный человек, и это всем известно.

Выключив свет, Джек прошелся взглядом по пустым столам и офисам. На этаже работало несколько человек, но его это не смутило. Продолжая насвистывать, он вошел в соседний офис, положил газету на стол старшего ассоциата и уже почти вышел, но вернулся и подровнял уголки. А потом еще и включил лампу.

Теперь Джек был свободен. Первым делом он позвонил Клайду – подтвердить, что Джонни действительно собирается в город.

– У меня он будет в пять. К вам я привезу его в шесть.

– Думаешь, он на самом деле придет?

– Я об этом позабочусь, – пообещал Джек. – Передайте Кэтрин, что вино за мной.

К тому времени Джек уже вышел из здания и находился в квартале от своей любимой кулинарии. Заманчивой перспективой представлялся поздний ланч, но, с другой стороны, уже недолго оставалось до обеда, и к тому же встречи с Лесли заставили его вспомнить о дополнительной, недавно проколотой дырочке на ремне. В итоге он решил пройтись пешком до винного магазина в шести кварталах к востоку.