Я бы рассказал Кэрол о Постановлении, но она и так считает меня жалким нытиком. Сделаю вид, что ничего не произошло. Хотя это будет трудно без поддержки моего проверенного друга – бутылки.

В меню тридцать пять сортов водки. Не думаю, что справлюсь со всеми, но, возможно, преподнесу себе сюрприз. Мы пьем водку со вкусом свеклы, вишни, капусты, хрена – а дальше не помню.

Кэрол от меня не отстает. Она всегда умела пить. Ее лицо лоснится, как будто его намазали вазелином. Почему я раньше не замечал, какая она сексуальная?

Прощай, Бет. Прощай, дорогая моя жена.

Еще одна водка.

– Интересно, а что стало с Шерон Смит? Помнишь, наша первая встреча?

Удивительно, но языку меня, насколько я могу заметить, не заплетается. Мне всегда удавалось скрывать степень своего опьянения: я отсидел на дюжине высокого уровня маркетинговых совещаний, будучи в хлам пьяным, и никто вроде ничего не заметил.

– Это была не первая наша встреча. Я ведь Брюшко-хлопушка, помнишь? В бассейне.

– Ну, тогда первый наш разговор.

– Я слышала, она эмигрировала в Южную Африку. Что-то связанное с экологией.

– Наверно, оставила не одно разбитое сердце.

– Ты был влюблен в нее, как остальные мальчишки?

– Это было чисто физическое влечение.

– Я ревновала.

– Ты ревновала? Издеваешься надо мной?

– Ты был очень симпатичный.

– Да ладно. Я же лягушка, забыла?

– Лягушки могут превращаться в принцев.

Я делаю глоток водки, со вкусом… больше всего это похоже на микстуру. Кэрол заигрывает со мной? Или пытается приободрить?

– Ты еще встретишь кого-нибудь, Спайк. Тебе просто нужно расчистить завалы после крушения твоего брака.

– Меня это преследует. Это заколдованные развалины.

– Так чем все закончилось у вас с Бет? Какой урок ты из этого вынес? Что записал в своих… Как они называются?

– «Любовные секреты Дон Жуана».

– Что ты записал в «Любовных секретах Дон Жуана»? В чем состоял урок?

– Твое здоровье!

– Твое здоровье!

Мы снова выпиваем.

– Когда речь идет о любви, люди получают то, что им нужно. Они готовы на все, лишь бы получить желаемое, – такой вот урок.

– Это касается только женщин?

– Нет. Я встречался с Элис, хотя она была девушкой моего лучшего друга. Я знал, на что иду. Я предал Мартина. Потому что мне это было нужно. Потом Мартин пошел на все, чтобы вернуть ее, – потому что ему это было нужно. Элис вернулась к нему – потому что ей было нужно прежде всего это. Вот три примера непреложного закона. Нравственность не стоит ничего, когда речь идет о любви. Ставки слишком высоки.

Кэрол кивает. В кои-то веки я не слышу в ответ язвительного комментария.

– Эта твоя теория о трех замечательных женщинах… Бет принадлежит к их числу?

– Отчасти.

– Как это?

– Долгое время нашей совместной жизни я думал, что она – третья замечательная женщина. Но когда ты так долго живешь с кем-то, начинаешь счищать верхние слои. И видишь, что там внутри. Я считал Бет одной из замечательных женщин, но теперь изменил мнение. Возможно, Келли и Наташа тоже не остались бы замечательными, если бы я на них женился. Жизнь разъедает все. Ты не знаешь, что собой представляет человек, до тех пор, пока жизнь не подвергнет тебя испытанию. Это проявляется в испытаниях. И тогда в мгновение ока все, что ты думал о ком-то, перестает существовать. Это может быть необходимость принять решение, или проявить смелость, или повести себя достойно, или даже необходимость самопожертвования. Бет не та, за кого я ее принимал. И дело не в ее непригодности для совместной жизни – она негодна для развода.

– Мне Бет нравилась.

– Кэрол, я хочу тебе сказать кое-что. Это важно.

– Что, Спайк?

– Мне очень хреново.

– Я думала, ты скажешь что-нибудь существенное в продолжение разговора.

– Да. Конечно. О чем я говорил? Да. Когда я начал встречаться с женщинами… я считал, что они хорошие. Что они лучше меня. Чуть ли не существа высшего порядка.

– Женщины изменились. «Хорошие» означало просто «находящиеся в подчиненном положении».

– Может, они изменились. Может, выбрались из чулана. В любом случае, что мы имеем? Мы все вместе, все равны.

Кэрол от души смеется. Она вертит в руках рюмку с водкой.

– Дэнни, а я принадлежу к числу трех замечательных женщин?

Я качаю головой, подбираю сметану, стекающую с моего блина.

– Чтобы определить, надо переспать. Это становится понятно, когда снята оболочка, понимаешь?

– Значит, за все годы, что мы знакомы, ты разглядел только мою оболочку?

– Но это оболочка наивысшего качества. А кстати, чем все закончилось у вас с тем женатым придурком? Как его, Ховардом?

– Он оказался лживым, двуличным интриганом.

– Что-то мне твои слова напоминают. Держу пари, за это ты его и любишь.

Кэрол задумалась.

– Да нет, пожалуй. По-моему, я начинаю понимать, что дурные мужчины – это просто дурные мужчины. Не больше и не меньше. Они не ждут женщину, которая придет и спасет их, изменит, перекроит и исправит. Они просто идиоты. По жизни. Неоперабельные. Ховард меня больше не интересует. Ни этот, ни любой, подобный ему. Пусть они все застрелятся.

– Вот и молодец, Брюшко-хлопушка.

– Я найду хорошего мужчину. Как ты, Дэнни.

Она смотрит на меня. Заигрывает? После стольких лет знакомства? Когда наши отношения настолько устоялись и сформировались?

– Не бывает хороших мужчин и хороших женщин. Просто люди ведут себя так, как им на роду написано.

– Но они способны удивить тебя.

– Конечно.

Когда мы возвращаемся в квартиру, сомнений у меня не остается. В водочном меню я дошел до шелковичной, поэтому, возможно, мысли у меня путаются. И уж точно заплетаются ноги. Но уверенности мне придает Кэрол. То, как она держит меня под руку, то, как близко ее лицо к моему. Что-то случилось. За тридцать с лишним лет она устала сопротивляться моим чарам.

Я все еще переживаю по поводу постановления, но водка и Кэрол смягчили удар. Она смеется, толкая меня вверх по лестнице. Господи, какая женщина! Что мешает нам переспать? Это было бы совершенно естественно. Странно, что этого раньше не случилось. Я ревновала. Лягушки могут превращаться в принцев. Она меня хочет. А что в этом странного? Мы оба одиноки, мы нравимся друг другу, любим друг друга. Это самое естественное продолжение.