Но Захар делал вид, что спит и поэтому не слышит ее.

— Козел!

Жанна уходила, не чувствуя под собой ног. Теперь она знала, почему Захар не звонил ей. Все-таки сошелся он с Зойкой… Но его и раньше тянуло к ней, Жанна не могла этого не чувствовать. И еще она знала, что рано или поздно Захар вернется к этой сучке.

Она вернулась в банк, закрылась в своем кабинете. Дел у нее выше крыши, нужно как можно скорее уладить их, а потом ехать к отцу. Что-то совсем плохо ему стало, по дому еле ходит. Как бы совсем не слег…

— Жанна Геннадьевна, к вам Савельев, — сообщила секретарша.

— Пусть заходит.

Савельев зашел в кабинет знакомой походкой человека, не ведающего преград на своем пути. Даже если этот путь сплошь из завалов.

А Савельев действительно попал в ловушку, которую сам же и сплел. По сути он сделал все правильно, заранее зачистил поле, которое могло взрастить для него конкурентов. Вернее, прибрал его к рукам. Но сами по себе месторождения стоили денег, плюс право на их разработку, а разработка, так это вообще прорва…

Жанна изучила документы, специалисты из службы безопасности предоставили ей информацию по Савельеву. Мужик он серьезный, настроение у него боевое. И ситуация не такая уж безнадежная. Более того, он сам предложил схему рефинансирования, которая могла вытащить его из болота задолженности. И схема эта показалась Жанне вполне жизнеспособной. Поэтому она и решила протянуть ему руку помощи. Сегодня утром она ему позвонила, а к обеду он уже появился.

Он поздоровался, подошел к тому же стулу, на котором сидел в прошлый раз. И вопросительно посмотрел на Жанну.

Она жестом предложила ему сесть, но мужчина качнул головой. Он ждал от нее другого.

— Думаю, мы сможем решить ваш вопрос, — сказала она.

Он кивнул, выдвинул стул и сел. Давая понять, что готов к разговору.

— Я изучила вашу проблему. И предлагаю вам сотрудничество. Часть денег вы получите по программе долгосрочного кредитования, часть в формате инвестиций.

— Инвестиции исключаются, — отрезал Савельев.

— Контрольный пакет останется за вами.

В ответ он навалился на нее взглядом. И она почувствовала на себе обжигающую мощь его внутренней силы. И увидела резкое «нет» в его взгляде.

Но Жанна не дрогнула, не отступила. И даже хищно улыбнулась в ответ. Без всякого смятения улыбнулась, ничуть не растерянно.

— Меня интересует блокирующий пакет. На меньшее я не согласна.

— Вы, наверное, меня не поняли.

— Не надо на меня так смотреть, Савельев. И не надо на меня давить. Не продавишь.

Он кивнул, будто соглашаясь с ней.

— Если бы я хотел, я бы давно уже нашел инвесторов, — сказал он.

— Я знала одну гимнастку. Она спокойно садилась на поперечный шпагат. И так же спокойно поднималась. А однажды она села враскорячку на два табурета. И вдруг оказалось, что ей не на что опереться, чтобы подняться. Так и барахталась, пока не свалилась с табуретов… Сказать, что она себе порвала?

— У меня принципы.

— Мне какое дело до ваших принципов? Я приняла решение, поставила тебя перед выбором. Да — да, нет — нет.

— Если я нарушу один принцип, то полетит к чертям и второй.

— Да — да, нет — нет.

— Тем более что у меня не останется выбора. Если я возьму вас в долю, то мне придется взять вас в жены. А я убежденный холостяк.

— В жены?

Насчет убежденности Жанна не знала, но Савельев действительно никогда не был женат. И это в свои тридцать четыре года.

— Я пока не буду спрашивать, согласны вы или нет.

— Я не согласна.

— Сначала мы должны обсудить деловые вопросы.

— Блокирующий пакет.

— Мы бы могли обсудить это за обедом.

Жанна кивнула. Замуж она не согласна, но от ресторана отказываться не станет.

— Или лучше за ужином? — Савельев включил все свое очарование, соблазняюще глядя на нее.

— Можно и за ужином.

Она смело посмотрела на него. Пусть он не думает, что ее можно чем-то смутить. Но на постель пусть не рассчитывает… Ну, если только после загса…

Жанна задумалась. А почему бы ей не разрубить гордиев узел одним махом? Савельев — мужик реально крутой, к тому же он и перспективный. Да, он попал в финансовый капкан, но Жанна поможет ему выпутаться. И замуж выйдет за реально успешного бизнесмена. А не за садовника… И не за подкаблучника, который все никак не может вылезти из-под юбки своей жены.

* * *

Четыре дня под наркозом. Четыре дня во сне. Четыре дня в полной беспомощности. А Зойка сидит, улыбается.

— А что мне оставалось делать? Ты же как бешеный, то к Жанне рвешься, то в тюрьму. Как я еще могла тебя удержать?

Захар кивнул. Да, он действительно рвался к Жанне. И его действительно нужно было успокоить, чтобы голова не лопнула от боли. Зато сейчас ничего не болит. Ни тошноты, ни головокружения. Настроение пасмурное, зато у Зойки взгляд ясный, а улыбка солнечная. И смотрит на него, как будто тучи над его головой разгоняет.

— Тебе покой нужен был, и я его тебе обеспечила.

— Нельзя так.

— А у меня был выбор?

— Куда делся мой телефон?

— В тумбочке твой телефон.

Зойка открыла тумбочку, достала мобильник, протянула ему.

— Не было его там.

— Не знаю… — Она непонимающе смотрела на него.

Телефон спокойно лежал себе в тумбочке, никто его не трогал. Как его могло не быть?

Он открыл память, нашел телефон Жанны, нажал кнопку вызова. И тут же услышал ее голос. С язвительными нотками в нем.

— Доброе утро!

— Да, я только что проснулся…

— А Зойка где?

— Хочешь с ней поговорить?

— Это ты хочешь с ней… Можешь не вынимая!

В трубке послышались короткие гудки. Захар отстраненно посмотрел на Зойку. Он не нуждался в ее советах, объяснениях, а просто думал. Но Зойка молчать не собиралась.

— Ты ей больше не нужен.

— Как это не нужен?

— У нее новая любовь.

— Что ты несешь?

— Савельев Севастьян Алексеевич. Бизнесмен. Симпатичный мужик. Жесткий такой на внешность, колючий. Она таких любит…

— Кто тебе такое сказал?

— Я бы фотографии могла показать. Как они из ресторана выходят. Ночью.

— Покажи.

— Я фотографии не заказывала. Я нашим ребятам на слово верю… А как ты к этому отнесешься, поверишь, не поверишь… Да, надо было на фото снять, чтобы ты поверил…