Суровая, хоть и сильно вылинявшая от дождей физиономия знаменитого футболиста Зидана виднелась за пышными кустами сиреневой азалии. Высокий олень смотрел сквозь заросли мирабели поблекшими незрячими глазами.

— Ах вот оно что! — сказала Лиза, когда ее отец снова сел за руль. — Этот сад снят на той фотографии, которую ты купил на вид-гренье, да, папа?

— Конечно, — кивнул отец. — Только очень давно. Тогда еще Зидана и в помине не было.

— А Жибе так и не сказал, где погибли брат и сестра его деда, — задумчиво проговорила тетя Марина.

— Наверное, не знает, — сказал мсье Верьер. — Или не хочет говорить при девчонках. Тут при оккупантах был какой-то жестокий человек по прозвищу Огр…

— Огр, — с отвращением повторила Таня. — Ну и прозвище! Огр — значит людоед!

— Я кое-что слышал… — продолжал Верьер. — Это очень страшная, почти невероятная история. Но я не хочу ее рассказывать. Все слишком ужасно. Это вам не «Мари-Элен! Я поднимаюсь на первую ступеньку!».

Все рассмеялись.

Юля рассеянно улыбнулась за компанию. Но думала она только о том, чтобы поскорей взглянуть на фотографию, которая стоит на камине в спальне!

Однако первым делом, едва вошли в дом, тетя Марина всех погнала на кухню — чистить зеленую фасоль. Ее варили, потом немножко тушили на сливочном масле с чесноком. Получалось просто необыкновенно вкусно! Фасоль все любили, ее съедали много, а значит, и начистить ее нужно было много. А это не так просто. Сначала надо обрезать с двух сторон хвостики, а потом выдернуть такую жесткую зеленую волосинку, которая идет вдоль всего стручка. Выдернуть ее надо обязательно, потому что иначе эти волосинки будут болтаться в сваренной фасоли — весь вид и вкус испортят.

Словом, тетя Марина накрывала на стол и готовила салат, а девочки взяли ножи и принялись чистить фасоль. Юле очень удачно попался самый «ловкий» и острый маленький ножичек, поэтому она работала очень проворно. Конечно, хотелось сбегать наверх, чтобы взглянуть на снимок, но она знала, что, если положит ножик, его непременно захватит Таня, которая уже обворчалась, что у нее нож тупой, а Юльке повезло.

Тупым ножом работать не хотелось, поэтому Юля продолжала чистить, хоть любопытство ее так и донимало.

Когда закончили с фасолью и поставили ее варить, надо было мыть фрукты, а потом тетя Марина сразу закричала:

— А табль! — что значило — «к столу».

У французов считается хорошим тоном при словах «а табль!» идти за стол немедленно. И все пошли садиться, тем более что есть ужасно хотелось.

Сначала ели зеленый салат с лимонным соком и кедровыми орешками, которые привезла Юля из России. Потом подали горячее, потом десерт. Фасоль получилась просто невероятно вкусной, кровяные колбаски с яблоками — вообще объедение, нектарины были спелые-спелые… На разные сыры, которые французы тоже едят на десерт, у Юли уже не хватило места в животе. Но вставать из-за стола, пока все не поели, здесь было не принято. Потом все вместе посуду мыли, вытирали, разносили по шкафам…

— Я бы пошла поспать, — зевнула тетя Марина. — Дайте мне часик, только не ходите никто наверх, умоляю, не скрипите ступеньками! Я в вашей комнате лягу, там прохладней.

И она поднялась в спальню девочек.

— Папа, — с самым заботливым видом осведомилась Лиза, — а ты поспать не хочешь?

— А что такое? — остановился отец, который пошел было к телевизору.

— Ну, там «Гран Гало…» — пробормотала Таня.

«Гран Гало» — «Grand galop», «Большой Галоп» — это такой знаменитый французский сериал про детскую школу верховой езды. Лиза и Таня его обожали. Юле он тоже нравился. И она ничего не имела против того, чтобы усесться перед телевизором.

В конце концов, куда денется старая фотография? На нее можно и потом посмотреть. И вообще, Юля уже не уверена, что на ней изображены те же самые дети.

Фотография невесть как давно сделана. Может, даже во время Второй мировой войны! А дети-то, которые на вид-гренье были… им лет по десять-двенадцать!

Конечно, это не они. Просто похожи.

— Ну ладно, — сказал мсье Верьер. — Смотрите свой галоп. Спать я не хочу, пойду газон косить.

Фильм был просто классный. Конечно, актеры говорили слишком быстро для Юли, но Лиза с Таней переводили, если она не понимала.

Через час спустилась тетя Марина и сообщила, что ни на минуточку не уснула.

— Во-первых, телевизор слишком громко включен был. Во-вторых, наш папочка трещал своей косилкой до невозможности. А в-третьих, откуда-то ужасно краской пахло. Морис, ты что-то красил наверху? — обратилась она к мужу, который как раз вошел в комнату.

— И в мыслях не было, я вон траву косил во дворе, — махнул тот рукой. — Полгазона в порядок привел. Может, это бензином пахло? От косилки?

— Может быть, конечно, и бензином, хотя мне казалось, что краской, — пожала плечами тетя Марина. — Ладно, барышни, хватит перед ящиком сидеть, поехали на велосипедах кататься!

— Давайте-давайте, — обрадовался мсье Верьер. — А я наконец-то к телевизору прорвусь. Сегодня шестая серия «Комиссара Брунелли».

— А как же вторая серия газона? — спросила тетя Марина.

— Хорошего помаленьку, как любите говорить вы, русские, — ответил ее муж. — Закончу завтра, после того как в Троншуа съездим. Завтра вид-гренье в Троншуа! Ну, дамы, собрались кататься — так поезжайте, поезжайте!

«Дамы» вывели из гаража велосипеды и отправились кататься по окрестным дорогам.

На выезде из Муляна Лиза остановилась и сказала, показывая на небольшую рощицу:

— Мама, вон там — кабан Жибе. Такой классный! Давай туда сходим, хочешь?

— Ну, — замялась тетя Марина, — как-то неудобно ходить в гости в отсутствие хозяина.

— А может, он там? — сказала Лиза и закричала во все горло: — Жибе! Ты тут? Это Люиз и Таня́́!

Именно так французы, в том числе и Жибе, называли Лизу с Таней.

Никто не ответил.

— Ну чего ты кричишь? — рассудительно спросила Таня. — Жибе там нет. Он ведь сказал, что дед его заставил фигуры в саду красить.

— Ах да-а, — разочарованно протянула Лиза. — Ну, тогда поехали дальше.

Они отправились к подсолнуховым полям, которые лежали сразу за Муляном.

Французы выращивают подсолнухи только ради масла, семечки они не едят, но ведь это такое удовольствие для русского человека — выбрать спелый подсолнух, обить с него засохшие желтые цветочки и лузгать семечки!

С одной стороны дороги зелено-желтой стеной стояли подсолнухи, с другой — простиралась обширная стерня, на которой тускло золотились аккуратные валки соломы. Вокруг Муляна было много пшеничных полей, но весь урожай убрали, одна упакованная солома осталась.