Директор что-то обсуждает с моим отцом. А я как идиот пытаюсь прочитать по губам, что они там так активно обсуждают. Отец кивает и хмурится. Поднимает взгляд и наталкивается на меня. Кивает уже мне.

От небольшой группы отделяется, если мне не изменяет память, министр образования и идет по направлению к нам.

— Твою ж, — выдыхает все ещё стоящий рядом со мной Антон, — его-то зачем сюда понесло?

— Антон, сынок, ну как на новом месте?

Хмыкаю. Значит, Антон у нас сын самого Лобанова — министра образования.

— Спасибо, все прекрасно, не считая толпы мажоров, — и на меня косится.

Министр переводит на меня удивленный взгляд, будто только что понял, что они не одни.

— Добрый день, — скалюсь во все зубы и бочком сваливаю из их общества.

Цель: догнать мою Снежинку, которой уже след простыл из холла.

— Ярослав, — да они сговорились, что ли…

Это уже мой решил оторвать меня от дел. Торможу и поворачиваюсь.

— Ты со мной поедешь за мамой?

Директор стоит неподалеку и внимательно смотрит на мое поведение. Ну ещё бы, наверное, в его понимании я крайне нестабилен и излишне агрессивен.

— Сейчас?

Отец смотрит на время и кивает.

— Или у тебя ещё уроки сегодня?

Смотрю на дверь, ведущую в комнаты девочек, и пытаюсь быстро сообразить, куда ломануться-то.

— Яр, ты со мной? — окликает отец. — Маме будет приятно, если мы вместе её заберем.

Блин, блин, блин!

Резко выдыхаю. Что же делать-то? Снежинка или мама?

Ну, буду надеяться, что Снежинке стоит остыть и выдохнуть после нашей недомолвки. Да и мне нужно кое-что переосмыслить.

— Ага, с тобой, — решаю все же в пользу мамы, — сейчас выйду.

Несколько часов ничего же не изменят? Я очень надеюсь, а так вернусь в школу во всеоружии и буду извиняться перед Снежинкой.

Непроизвольно кошусь на Антона, проходя мимо. Белобрысый дружок Снежинки все ещё о чем-то спорит со своим отцом.

— Слушай, я вообще могу спокойно прожить до конца учебного года в школе и не приезжать к вам. Не потеряю ничего.

— Антон, ты должен познакомиться с моей второй семьей.

Ого, как там все сложно.

— Никому я ничего не должен, а кому должен — прощаю.

Не сдерживаюсь и скалюсь. Да уж, а он не так-то прост, как может казаться.

На ходу набиваю сообщение Снежинке, но оно не доставляется сразу.

Прыгаю в машину отца и расслабленно откидываюсь на спинку. Пытаюсь дышать спокойно, а не как загнанный зверь после охоты.

Отправляю ещё несколько сообщений, но и их ждет участь недоставленных. Набираю её номер и слушаю монотонный голос автоответчика.

— Блин, — сжимаю в руке телефон и задумчиво прислоняю его к подбородку.

‍​

‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌

‍

Глава 47

Всматриваюсь в проскользающие мимо высотки.

— Все хорошо, сын? — папа косится на меня, но его внимание все равно приковано к дороге.

— Да, — поначалу хочу отмахнуться от отца, как обычно, но замолкаю. — Пап?

— М-м-м?

— Да ладно, ничего, не обращай внимания, — все же даю заднюю.

Не знаю, что именно меня тормозит и мешает озвучить вопрос, который я собирался задать. Не привык я обсуждать с отцом такое личное.

— Ну, говори уже, вижу же, что тебя что-то грызет. Весь издергался на сидении.

— Сам разберусь, — отворачиваюсь от него и прислоняюсь лбом к прохладному стеклу.

— Я тоже так один раз сказал, когда с Оксаной поругались, — в голосе отца улыбка, заставляющая меня зажмуриться, — чуть не потерял тогда все.

— Почему? — сдавленно выдыхаю и перестаю дышать.

— Молодость, вспыльчивый был, как и ты, думал, что она мне должна все свое время посвящать и никуда не отходить.

— И что? — не верю, что продолжаю разговор, но мне становится интересно, что там у них было.

Я мало что знаю об отношениях родителей, как оказалось. Но сейчас, когда я сам на грани того, что все рухнет, мне становится важно услышать хоть что-то правильное и полезное.

— Успел сообразить, что когда девушка соглашается быть с тобой, она не подписывается на рабство. Она просто соглашается идти рука об руку с тобой. Но при этом у неё есть своя жизнь и свои интересы. Отношения, сын, — это не клетка. Нельзя человека лишать жизни ради своих хотелок и страхов. А я тогда испугался, что она лучше меня найдет.

— И как ты преодолел этот страх?

Слушаю отца и словно себя же вижу.

— А никак, я сам стал для неё лучшим. Это сейчас просто все вот так к нам повернулось. Но там моя вина.

— Пап, да нет твоей вины. У каждого же бывают трудные периоды. Просто вот так сложилось, — говорю и наконец понимаю, что меня тяготило все это время.

Непринятие того, что отец тоже человек со своими страхами и чувствами, и мама для него практически все. Я не верил, а сейчас словно все на свои места встало.

И дышать стало легче.

Стоило только самому почувствовать, каково это — быть на краю пропасти. В шаге от потери любимой девушки.

— Так что случилось?

— К нам в класс пришел новенький, ну и он оказался ее другом детства.

— О-о-о-о-о, — тянет папа и ослабляет галстук, — друзья — это вообще неприкасаемое, Яр. Она же не запрещает тебе общаться с Ромой и Глебом.

— Но это другое. Они ж пацаны.

— Ты настолько ей не доверяешь? Тогда почему ты с ней?

Замолкаю. Мои плечи опускаются, и сам я готов воткнуться лбом в колени.

— Дело не в доверии.

— Стань для неё лучшим и не будешь бояться никаких друзей. Кстати, кто она?

— Ты не хочешь узнать ответ.

— Почему? Ну я помню имя, Снежана, кажется, да?

Киваю. Смысл отрицать, если рано или поздно все равно я приведу её в свой дом, чтобы познакомить с родителями. Это даже не обсуждается. Нужно только наладить то, что сам натворил.

— С твоего класса?

Снова кивок, а папа фыркает.

— Предпочитаешь, чтобы я продолжил допрос? Хорошо.

— Дочь директора нашего, — выпаливаю и жду реакции.

Отец давится следующей фразой и удивленно приподнимает брови.

— А ты кого попроще не мог найти?

— А что не так? — сразу встаю