Нет. Моя сестра непременно была бы сердцебиткой и сражалась бы против вашего слепого, безмозглого правительства.

– Правда, – солгала Нина. – Я помню многое из того, чему ее учили. Родители опасались, что у меня тоже может быть этот скрытый… порок, поэтому я занималась вместе с сестрой. Я могла бы помочь тебе научиться контролировать силу.

– Зачем тебе так рисковать?

Затем, что в процессе обучения я намерена вытянуть из тебя нужные мне сведения, а заодно вбить немного ума. В конце концов, ей ведь удалось образумить одного тупоголового фьерданца. Может, у нее к этому талант.

– Когда-то один человек так же помог моей сестре. Это меньшее, что я могу сделать. Но нам нужен предлог, чтобы наши встречи в монастыре не вызывали подозрений. Как насчет изучения земенского?

– Родители предпочли бы, чтобы я продолжала учить керчийский…

– Я не знаю керчийского, – соврала Нина.

– Не хочу быть твоей должницей, – надулась Ханна.

Она боится своей силы. Но я избавлю ее от этого страха.

– Ничего, потом придумаем, как тебе расплатиться. Обещаю. Ну, давай напоследок покатаемся, пока снова не началась метель.

Ханна удивленно, почти с недоверием воззрилась на Нину. Потом ударила жеребца пятками по бокам и понеслась сумасшедшим галопом, пригнувшись к шее лошади и подставив лицо ветру. Девушка и животное словно бы слились воедино, превратившись в полуконя-получеловека, странное существо, порожденное дикой природой. Сколь же редко видела Ханна людскую доброту, если это небольшое проявление щедрости так сильно ее изумило?

Не обманывайся, одернула себя Нина. Ты не добра и не щедра. Да, она собирается использовать Ханну, и если попутно сумеет ей помочь, так тому и быть. Однако прежде всего Нина должна помнить о своем долге перед девушками и женщинами в могилах на вершине холма. О правосудии. Итак, все, что может Нина, – бросить девушке веревку, а уж поймать ее – задача Ханны.

* * *

Часом позже Нина и Адрик вошли в монастырскую конюшню. Их не было всего одну ночь, однако Нине казалось, будто прошло несколько месяцев. В голове шумело от избытка эмоций и новой информации. Матиас. Трассел. Ханна. Женщины, похороненные за стенами старой крепости. Боль в прокушенной руке. Святые, на нее напали волки! Нина мечтала о горячей ванне, полной тарелке вафель и двенадцати часах крепкого сна.

Завидев их, Леони взмахнула рукой. Она сидела на низкой скамеечке в темном уголке конюшни, скрываясь от любопытных взглядов за ящиками, оставленными Ниной и Адриком. У ее ног стояла маленькая походная печка, а все вокруг было заставлено горшочками и склянками, которые она, очевидно, использовала при работе с пробами воды.

– Я ждала вас раньше, – с улыбкой произнесла Леони.

Адрик завел коня в стойло.

– Нина решила устроить себе приключение.

– И как, удачно? – поинтересовалась Леони.

– Скорее, полезно, – ответила Нина. – Долго ты этим занимаешься?

– Всю ночь, – призналась Леони. Выглядела она неважно.

– Давайте поедим в городе, – предложила Нина. – Я больше не вынесу монастырского месива.

Леони встала и вдруг схватилась за стену.

– Я… – Глаза у нее закатились, она резко покачнулась.

– Леони! – вскрикнула Нина, одновременно с Адриком ринувшись к ней и едва успев подхватить до того, как она упала.

Леони осторожно уложили на пол у печки. Девушка вся взмокла, кожа пылала огнем. Ресницы ее затрепетали, Леони открыла глаза.

– Вот уж не думала, – проговорила она и неожиданно улыбнулась.

– Чему ты радуешься? – проворчал Адрик. – У тебя сумасшедший пульс, и ты вся горишь.

– По крайней мере, я жива.

– Прекрати выискивать положительные моменты и скажи честно, как давно это началось.

– Кажется, я напортачила с анализом, – слабым голосом промолвила Леони. – Я пыталась отделить загрязнители от воды, изолировать их, и, наверное, часть токсинов попала в мой организм. Я же говорила, работа с ядами – тонкая штука.

– Я отнесу тебя в комнату, – заявила Нина. – Достану чистой воды и…

– Нет. Не хочу, чтобы хранительницы источника что-нибудь заподозрили.

– Мы можем позаботиться о ней здесь, – сказал Адрик. – Уложим ее за санями. Я разведу огонь и вскипячу воду для чая.

– В моей сумке есть настойка из древесного угля, – промолвила Леони. – Добавьте в воду несколько капель. Уголь поглощает токсины.

Нина собрала постель из одеял, уложила Леони так, чтобы ее не было видно со двора, и постаралась устроить больную поудобнее.

– Есть еще новость, – сообщила Леони.

Нине очень не нравился серый оттенок ее кожи и лихорадочное трепетание век.

– Отдыхай. Новости подождут.

– Ко мне приходила Мать-хранительница.

– Зачем? – Адрик опустился возле нее на колени с чашкой горячего чая. – Вот, постарайся выпить. – Кто-то из послушниц рассказал, что видел нас в лесу?

– Нет. Одна из них скончалась.

Нина замерла.

– Девушка, которая упала с лошади?

– Не думал, что ее раны настолько серьезны, – проговорил Адрик.

– Они и не были, – медленно сказала Леони, цедя напиток мелкими глотками. – Полагаю, причина в реке. Девушка какое-то время провела в воде, и у нее была открытая рана.

– Святые, – выдохнул Адрик, – что же творится на этом проклятом заводе?

– Не знаю, но… – Нина поколебалась, потом решительно продолжила: – Там, на холме, много могил – и за резервуаром, и на всей территории завода. Я чувствовала их повсюду.

– Что? – встрепенулся Адрик. – Почему не сказала нам? Откуда про них узнала?

Веки Леони опустились, бешеный пульс немного замедлился. Нина сочла это хорошим знаком.

– Есть еще чистая вода? – спросила она. – Надо попытаться сбить жар. И, будь добр, посмотри, нет ли в ее химическом наборе карболовой кислоты.

– Зачем тебе карболка? – спросил Адрик, подавая Нине фляжку и антисептик. – Леони ранена?

– Не она, я. Вчера меня укусил волк.

– Ага, конечно.

Нина сбросила куртку и показала рваный окровавленный рукав.

– Постой, ты серьезно? – Адрик сел на краешек одеяла и потер виски. – У одного бойца отравление, на другого напали волки. Миссия проходит успешно.

Нина достала из саней кусок ткани и разорвала его надвое. Из одной половины сделала компресс для Леони, с помощью второй промыла и перевязала рану на своей руке.

– Выходит, эта девушка, Ханна, спасла тебя от волков? – спросил Адрик.