Выявить среди однородной массы военнопленных бывших сотрудников абвера и «Цеппелина», полиции безопасности, службы безопасности рейсхфюрера (СД), тайной полевой полиции (ГФП), опытных, хорошо знавших основы деятельности советской военной контрразведки, было чрезвычайно трудно. Это была тяжелая и изнурительная борьба с сильным и коварным противником, понимающим, что в случае разоблачения их неминуемо ждет возмездие через военный трибунал, который не скупился на вынесение смертных приговоров для таких извергов.

Зло творили на нашей земле и солдаты и генералы Третьего рейха. Трудно взвешивать, нелегко определить, кто больше крови пустил и даже… выпил у россиян — гитлеровские рядовые или полководцы.

В 2010 году автору довелось побывать на историко-документальной выставке госархивов РФ и Республики Беларусь «Советское общество и война. 1941–1945 годы», посвященной 65-летию Великой Победы.

У одного экспоната толпились люди. За стеклом на пожелтевшей от времени бумаге были помещены два небольших листка с машинописным текстом.

Первый гласил:

Секретарю ЦК ВКП(б) тов. А. С. Щербакову

Посылаю вам выдержку из письма убитого гитлеровского солдата Пауля Кенинга и проект передовой «Правды» — «Гитлеровские кровопийцы».

Прошу указаний. 14.09.1942 г.

К. Потапов

Второй — выдержка из корреспонденции «Зверь рыщет на Дону» военного корреспондента «Правды» по Сталинградскому фронту К. В. Потапова.

Чье сердце не содрогнется, читая письма хищного зверя в облике человека? Это письмо найдено у немецкого солдата Кенинга, убитого в районе Клетской. Вот что он пишет жене в Саарбрюкен:

«Сегодня мы изрядно выпили. Солдатская жизнь опасна и горька.

Одно утешение — в вине. Выпив, развеселились, наплевать на все.

Разговор зашел о наших предках — древних германцах.

Роберт сказал, что они считали за честь пить кровь у побежденного врага.

Я заметил:

— А разве мы не такие, мы должны пить кровь русских. Кровь противника сладка и горячит, как вино.

— А выпил бы? — спросил Роберт.

— Выпил бы!

Мы начали Роберта подзадоривать.

Я был пьян.

Побежал в сарай, вывел пленного русского солдата, самого молодого, какой там был, и приколол его, как барана.

Он упал.

Я подставил к груди стакан, наполнил его, выпил одним махом. Было тошно, но я сдержался и убедил всех, что это даже приятно. Другие солдаты тоже начали выводить пленных, прикалывали их и пили кровь.

Так мы живем…»

Конечно, возможностей творить кровавое зло у гитлеровских военачальников было несравнимо больше. Вот почему этих арийских вампиров высоких и рядовых рангов военным контрразведчикам Смерша нужно было вычислять — этого требовало справедливое возмездие за злодеяния фашистов на нашей Родине.

Чтобы уяснить структуру и содержание работы лагерей для немецких военнопленных, остановимся на одном из них — лагере № 27 в Красногорске. Он был создан в 1942 году, когда «потек германец» при отступлении и разгромах под Москвой и Сталинградом. Среди обитателей лагеря было много раненых, обмороженных, больных, которых приходилось лечить. Сначала лагерь представлял собой несколько дощатых бараков, присыпанных наполовину с боков землей как спасение от сквозняков. По мере роста числа пленных росли лагерь и его отделения. Сначала было первое отделение, потом появились второе и третье.

Следует заметить, что именно в этом лагере в 1942 году перед заброской в тыл в партизанский отряд «Победители» к полковнику Медведеву «стажировался» легендарный советский разведчик Николай Иванович Кузнецов по документам якобы военнопленного пехотного офицера лейтенанта Пауля Зиберта. Цель этой «отсидки» была одна — ознакомиться с тематикой бесед гитлеровских вояк, изучить их быт, разговорную терминологию для использования этого багажа в зоне предполагаемых его действий в будущем.

Со слов моего начальника Особого отдела КГБ 254 мотострелковой дивизии Южной группы войск полковника в отставке Николая Васильевича Левшина, хорошо знавшего эту тему, к 1943 году там появились новые бараки, кухня, столовая, баня, бытовка, лазарет, были сооружены водопровод и канализация. Все строительные «шедевры» делались руками самих военнопленных, среди которых находилось очень много разных специалистов.

В лагере содержались слесари и кровельщики, механики и столяры, жестянщики и каменщики, плотники и строители, инженеры и кулинары, и прочие, прочие умельцы. После поражения немцев под Сталинградом первое отделение было рассчитано для содержания в нем старших офицеров и генералов. Именно сюда доставили всех 24 немецких генералов, плененных под Сталинградом во главе с фельдмаршалом Ф. Паулюсом, которые первые два месяца, почти до конца апреля 1943 года, жили в этом отделении.

В разное время в лагере № 27 находились такие «знаменитости», как:

— Ф. Шернер, фельдмаршал;

— Г. Герлах, ст. лейтенант, сын фельдмаршала Клейста;

— Геральд фон Болен унд Гольбах, сын пушечного короля Круппа;

— О. Гюнше, майор, личный адъютант Гитлера;

— Г. Бауэр, генерал-лейтенант, шеф-пилот фюрера;

— Г. Линге, старший камердинер Гитлера;

— К. Лоренц, австрийский врач и писатель, ставший в 1973 году лауреатом Нобелевской премии за серию детских книг о поведении зверей и другие. Кстати, начал писать он эту книгу в Красногорске…

Во втором отделении, или зоне, содержались простые солдаты и унтер-офицеры, которые должны были работать в отличие «привилегированных» сидельцев первого отделения. Диапазон их использования был широк и многообразен. Их руками в Красногорске были построены здания Госархива кинофотодокументов, средней школы № 1, шесть жилых домов и три общежития для рабочих оптического завода, а также трибуны городского стадиона.

Третье отделение с числом работающих до 300 человек, которые находились в Москве, обслуживало работу стадиона «Динамо».

В лагере № 27 пленными были созданы мастерские, где ремонтировали и восстанавливали трофейные и советские автомашины, производили по заказу дорогую мебель для правительственных учреждений, санаториев и домов отдыха. В швейных и обувных мастерских шили одежду и обувь для высших чиновников МВД, МИДа, артистов московских театров и кино, редакторов центральных газет и журналов.

Пленные четвертого отделения ведали подсобным хозяйством лагеря. Это лагерное подразделение располагалось в районе деревни Рыбушки под Ново-Петровским. Туда многие стремились попасть, особенно японцы. Заключенные выращивали овощи, содержали свиней и крупный рогатый скот, заготавливали дрова для приготовления пищи и отопления бараков в зимний период.

С 1945 и по осень 1947 года в одном из домов Брусчатого поселка под охраной жили семьи девяти польских княжеских родов: Радзивиллы, Бронницкие, Замойские, Красницкие и др. Осенью 1947-го они были отпущены и уехали на родину.