Медер на допросе 27 августа 1943 года показал:

«…5 или 6 декабря 1942 года во время одного из докладов Куновскому я спросил его, не следует ли мне поговорить о положении в лагере с начальником штаба армии? На это Куновский мне ответил, что начальник штаба отсутствует и вообще непосредственное обращение излишне, так как он сам докладывал командованию. На мой категорический вопрос: «Что же нам прикажете делать через два дня, когда у военнопленных не будет ни одного грамма питания?» — Куновский пожал плечами и сказал: «Придется тогда всех военнопленных перестрелять». Тогда в лагере было еще около 4000 военнопленных».

…Лянгхельд рассказал, что, проводя допросы военнопленных, он сам, его фельдфебель и переводчик в целях получения у них военно-разведывательных данных избивали русских военнопленных… и он провоцировал через свою агентуру попытки к бегству военнопленных, в результате чего они расстреливались.

Лянгхельд показал:

«Обыкновенно я избивал военнопленных палками диаметром 4–5 см, но это было не только в Алексеевке. Я работал в других лагерях военнопленных: в Дарнице близ Киева, Дергачах близ Харькова, в Полтаве и Россоши. Во всех этих лагерях практиковалось избиение военнопленных…

В Полтавском лагере германские солдаты из числа охраны стреляли из мелкокалиберных винтовок в военнопленных…»

Медер признавался:

«…До мобилизации в армию я проживал в г. Бурге, куда для сельскохозяйственных работ привозили русских военнопленных. Эти военнопленные были крайне истощены и измучены.»

К работе по выявлению конкретных злодеяний фашистов оперативники Смерша привлекали очевидцев событий. По делу вышеупомянутых немецких военнопленных в Сталинградском специальном лагере были допрошены бывшие военнослужащие Красной армии, содержавшиеся некоторое время в «Дулаге — 205», — Крупаченко П. С., Писановский К. К., Касинов И. Д., Кучеряев С. М. и Алексеев А. А.

А. А. Алексеев на допросе 10 августа 1943 года показал:

«В лагере была большая смертность, причиной этого было следующее: военнопленным за все время моего пребывания в лагере вовсе не выдавали хлеба, воды… Вместо воды выгребали грязный окровавленный снег в зоне лагеря, после чего были массовые заболевания военнопленных. Медицинская помощь отсутствовала. Я лично имел 4 раны и, несмотря на мои неоднократные просьбы, — помощь оказана не была, раны гноились. Немецкие часовые стреляли в военнопленных без предупреждения. Я сам видел, как один военнопленный, фамилию его не знаю, во время раздачи пищи пытался ножом отрезать клочок лошадиной шкуры — был замечен часовым, который в упор выстрелил… и застрелил его… Спали на земле в грязи, от холода согреться абсолютно не было места. Валенки и теплую одежду у военнопленных отбирали, взамен давали рваную обувь и одежду, снятую с убитых и умерших… Многие из военнопленных, не перенеся ужасов обстановки лагеря, сошли с ума. Немецкое командование лагеря травило собаками военнопленных…»

Аналогичные показания, иллюстрируемые фактами зверств немцев над военнопленными, дали и другие бывшие военнослужащие Красной армии. Керперт, Куновский, Лянгхельд и Медер в совершенных ими преступлениях виновными себя признали. Следствие по делу продолжается.

Мною поставлен вопрос перед Правительством о целесообразности организации по делу гласного процесса, с освещением его в печати.

АБАКУМОВ»

Такого просеянного материала было много… Вчерашние квириты коричневой империи, теряя на нее права в силу «испарения» Третьего рейха, пытались скрыть свои преступные действия на чужой территории, куда они пришли, чтобы утвердить «новый» порядок.

Невиновные иностранцы и соотечественники, просеянные через сито военной контрразведки, шли дальше по жизненным большакам, а вот те, кто не проваливался через решетку, составляли остаток, которого ждали другие процессуальные действия, как правило, — судебные инстанции в виде военных трибуналов.

Те, кто оставался в сите, представляли собой непросеянные «остатки». Они были слишком крупными объектами, чтобы вместе с другой массой человеческого материала проскочить вниз через решетку смершевского сита. Одних — дезертиров и самострелов — судили быстро, устраивая показательную казнь, — расстреливали перед строем. Комиссары были озабочены сообщениями о том, что немцы предлагают не только достойную службу перебежчикам, но и позволяют вернуться домой, если те проживали на оккупированной территории. Вследствие этого руководством военной контрразведки Сталинградского фронта была составлена в Центр докладная записка, в которой говорилось:

«Недостатки в политической работе активно используются немецкими агентами, которые ведут подрывную работу, пытаясь склонить к дезертирству политически неграмотных солдат, особенно тех, чьи семьи остались на территориях, временно оккупированных немцами».

Всех коллаборационистов, работавших на немцев или служивших в войсках вермахта из числа советских военнослужащих, называли «хиви» — предатели и изгои. Так уж устроена душа у славян — предательство, пусть даже и против нелюбимой власти (а когда она была любимой?), считалось преступлением.

В зимние месяцы фронтовых баталий «генерал мороз» в одинаковой степени воевал против немцев и против красноармейцев. По словам участника Сталинградской битвы сержанта-пехотинца В. И. Соболева:

«…С предателями расправлялись иногда тайком от начальства. Вешали за дульный тормоз орудия танка и медленно задирали ствол вверх. Так «солдатский приговор» приводился в исполнение без всяких обвинительных заключений…

Мучительно было тогда, когда следовала команда на перемещение позиций. Приходилось отрывать себе укрытие в «зимнем бетоне» — промерзшей земле. Топор не брал скованный морозом грунт, не то что саперная лопатка, которой можно было только разгрести толщу снега. А ведь нужен был еще и бруствер, из-за которого надо было стрелять. Выходили из положения срочным сбором замороженных… трупов наших и неприятельских солдат. От этих «братских штабелей» пули отскакивали, как от бетона, мертвые — свои и чужие — защищали живых. Страшно было видеть в штабелях положенных лицом к окопу. Однажды в таком «бруствере» лежал наш молоденький солдатик с открытыми голубыми глазами, не успевшими, наверное, от холода помутнеть. Я даже вздрогнул от страха. Но вскоре началась стрельба, и уже ничто не могло возвратить меня к «ужастику» или напугать, кроме летящей в твою сторону, по твою душу пули-дуры, возможно, выпущенной от вчерашнего сослуживца, ставшего «хиви».

В числе воевавших против советской власти были войсковые формирования из:

— украинских националистов — УПА, 14-й дивизии СС «Галичина», Вольного украинского казачества и т. д.;

— боевых казачьих формирований на Дону, Кубани, Тереке, 1-й казачьей кавалерийской дивизии генерала Гельмута фон Паннвица, преобразованной в конце войны в 15-й Казачий Кавалерийский корпус СС, казаков в Русском охранном корпусе на Балканах и др.;