В общем, с такого — не жалко. Тем более что я ему сразу сказал, что предоплата авансовая сто процентов. Инфляция патамушта… Ничо, проглотил без возражений. Да ему, собственно, и не особо напряжно. Поскольку он свою зарплату получает золотом, а не ассигнациями. Причем золотом по весу, непосредственно с монетного двора. Не дожидаясь, пока из него монеты отчеканят — на фига, типа? Сам мне показывал комнату, где у него золотой запас хранится, когда мы торговались. Тщеславный дядя. Комната же — да, впечатляет. Так же как и супруга евонная… У которой тридцать париков по пятьсот франков за штуку. Несколько сот платьев по цене от двух тысяч франков и выше (и выше, и выше, и выше — за десять в некоторых случаях спокойно переваливает). И до сотни дорогущих шалей — по шесть-десять тысяч за штуку… Это при том что на один франк вполне можно питаться несколько дней… А я за комнату три франка в неделю плачу… Ну, знакомо все тоже, да…

Одним словом, хороший нам заказчик достался. Богатенький. Вот только этим все наши успехи и ограничиваются. В смысле, дизайном. Поскольку работы идут полным ходом, и весьма успешно. А вот касательно остального… Черт его знает. Не вылезает никакого криминала. И уж тем более — в связи с Аретини. И что тут делать?

Но с другой стороны, есть тут и хорошее: я пока могу от воздухоплавательного проекта не отвлекаться. А дальше… Ну там видно будет…

2

Ну, ребят я проведал. ЦеУ дал. Деньги взял. Ход работ проинспектировал.

Работы идут хорошо. Нанятые в Сент-Антуанском предместье столяры-маляры-обойщики и прочих профессий ремесленники дело свое знают. И заработать стремятся. У них-то сейчас жуткий кризис: поскольку основной продукт Сент-Антуана — как раз дворцовая мебель. И прочая обстановка. А в связи с революцией и интервенцией спрос на такой товар сильно упал.

Дворцы, как я уже указывал, переформатировали в тюрьмы. А войны с интервентами ударили по экспорту. Ну и, в общем, осталась колыбель французской революции — а именно с Сент-Антуана все началось, с мятежа на мануфактуре Ревельона, еще до взятия Бастилии, весной — у разбитого корыта… И новые богатеи покуда корыто это склеить не в состоянии: попросту мало их, чтобы загрузить работой всех сорок тысяч жителей предместья. Причем это только одного. А их — одиннадцать! Так что в желающих ударно потрудиться недостатка нет.

В общем, тут все о'кей.

Поэтому следующим пунктом моей программы является обед.

А что? Пока туда, пока сюда — время-то летит — вот уже и жрать отправляемся, пожалуйста. Как выразился бы Василий Алибабаевич.

Поскольку я почти в центре города — ну, «дача» нашего клиента название условное, — то отправляюсь я обедать не куда-нибудь, а в Пале-Рояль. В кафе «Регентство». Cafe de la Regence по-французски. «Де ля Режанс», если по-русски произносить. Ну да — я теперь богатенький Буратино, у меня аж целых пять сольдо! Так что — почему бы нет? Тем более что я здесь и раньше бывал. Не столько из-за еды, сколько из-за того, что тут находится парижский шахматный центр. А Бонапарт, как я уже говорил, в шахматы сыграть не дурак. Это я в них ничего кроме детского мата не понимаю. А вот Наполеон… Любо-дорого было смотреть, как он играет. Что особо ценно — изнутри смотреть, ага… Он на столько ходов представляет в уме партию — причем не просто представляет, а видит! — что у меня дух захватывает. За гроссмейстера не скажу, но уровень у него явно близкий к мастерскому. И ведь чисто самоучкой все освоил!

Сегодня мне, однако, не до шахмат. Потому — увы… Хотя взглянуть на линию клетчатых столов со склонившимися над ними игроками и зрителями я все же зашел на минуту. Исключительно для Наполеона. Оно того стоило: ведь за этими столами играл не кто-нибудь, а сам Филидор. Жаль, престарелый маэстро эмигрировал в Англию… И неизвестно вообще, жив он еще или нет… Даже мне было бы жутко интересно увидеть такую схватку…

А вот в бильярдную я завернул на полчаса уже по собственной инициативе. Бонапарт-то как раз в бильярд не очень. А вот я… Ну — тоже не ахти. Особенно по меркам далекого будущего. Так — стукал какое-то время. А вот здесь!.. До великого Менго мне, разумеется, далеко — тем более он сейчас как раз и осваивает премудрости игры (сидя в тюрьме, куда угодил еще в 93-м году совершенно непонятно за что, и сидеть ему там еще до следующего века — тоже непонятно почему… Да…), но так, как играют в нашем времени — для нынешних аборигенов сущее откровение. Обычнейший удар «от борта» — уже верх совершенства!.. Потому я тут со своими скромными навыками типа за большого мэтра канаю. Знал бы раньше — мог бы приличные деньги зашибать. А сейчас не до того… Но как не сыграть партию, если просят? Показать класс, блин… Ну, показываю.

Особо же горжусь тем, что тут я совершил-таки, наконец, свое настоящее прогрессорское деяние в этом времени. С умывальниками не сравнить. Здесь уж точно попаду на скрижали! Ввел я в оборот кожаную набойку на кий — ту, что Менго придумает лишь через двенадцать лет. Ну, то есть — должен был придумать. Сейчас же ему останется войти в историю только как великому бильярдисту. Но, полагаю, он не обидится…

3

Дальше у меня на очереди — то самое Сент-Антуанское предместье.

Вотчина мастеров-мебельщиков. И не только мебельщиков. Тут вообще самые разные вещи вип-класса делают спокон веков. И для всей Европы.

Поэтому ремесленников высшей квалификации здесь всяких полно: и ткачей, и портных, и жестянщиков, и обойщиков, и столяров с кузнецами, и часовщиков. Собственно, всех тех специалистов, которые мне для моего проекта требуются. Это я, когда еще мы рабочих вербовали, сразу просек. Вот с целью приглядеться, кого из них — и как! — можно было бы сманить в Медон, я сюда и наведываюсь. Уже не в первый раз. Потому как даже в теперешних условиях уезжать из столицы в провинциальную дыру особо желающих нет. Вот и приходится разговоры разговаривать с разными почтенными и не очень мастерами. Опять же — все равно заказы на тонкую работу вроде деревянных каркасов и всякой механики придется сюда делать.

А повод для поездок нашелся самый простой. Я заказал одному из здешних портных мундир. Наконец-то!.. Ага… Да не один. А, так сказать, с запасом. Ну и еще кое-что кроме… Сапоги, опять же легкие. Сапожнику, понятно, — не портному!.. Потому как бегать кросс в тех здоровенных жестких трубах, которые так всем известны по изображениям Наполеона, наслаждение ниже среднего. Неудобно. Жаль — нормальную подошву тут не сделать: не научились пока производить обувную резину, приходится кожей довольствоваться. Ну да это я так — мечтаю… В смысле — губу раскатываю… А так — просто езжу на примерку. А сегодня — буду забирать первый готовый заказ. В виде мундира со штанами. И завтра уже смогу отправить свою прежнюю истлевшую форму на свалку. Приятно, да…

Из Сент-Антуана, навалив в фиакр коробок и свертков, еду через весь город к доктору Жано. К Иванову… У нас с ним заведены регулярные посиделки. С научными целями. Ибо после того памятного вызова у Евгения почти крышу сорвало: загорелся новыми методами лечения. Всех гипнотизирует. Что-то у него даже получается… А до кучи любознательного доктора очень захватила мысль вытянуть из меня все наследие Калиостро, касающееся медицины. Ну вот — я ему и рассказываю. Что помню… От полного незнания предмета научил доктора аутотренингу по Шульцу. Так этот энтузиаст науки теперь взялся и его осваивать! Чем все это кончится — я даже думать боюсь. А недавно он мне с торжественным видом продемонстрировал пузырек «зеленки» (тут ее называют «испанская зелень», и появилась она совсем недавно. А я-то всю жизнь считал, что зеленку в девятнадцатом веке придумали!) и сообщил, что отныне намерен неукоснительно пользоваться антисептикой, которой раньше не доверял. Я чуть не заржал — настолько он был уморительно серьезен. Заодно навещаю наших найденышей — Анри с Мари-Луизой. Рука у мальчишки подживает исправно. И скоро можно будет его забрать в Медон. Хотя Евгениева вдовушка имеет другие планы. Своих детей у нее нет, вот она и вознамерилась этих усыновить. В принципе, я особо против ничего не имею. Но пока ни к какому решению не пришел. Там видно будет…