Майкл снял очки.

— Держу пари на золотую статую Анубиса[6]: кто-то спрятал амулет в той могиле, а плиту унес, чтобы амулет нельзя было обнаружить.

— Тогда нам повезло, поскольку я знаю место, где лежала плита.

Майкл поднял блокнот так, чтобы на него падал солнечный свет.

— Эти руны точно такие же, как и на карте из оникса. Черт возьми, они же нордические! Почему я этого не увидел? Я был настолько уверен, что они из Месопотамии или романского периода, или… о черт, да что угодно, но только не нордические.

— Порой мы видим то, что хотим видеть. Но это, — она постучала пальцем по блокноту, — это конечная точка… Майкл, — взволнованно произнесла Джейн, — всего несколько часов, и мы сможем взять в руки амулет Херстов.

Ну как ею не восхититься! Где еще найдется другая женщина, которая будет спокойно стоять перед ним в подвязанных кверху юбках, в перемазанных ботинках, липком иле на локте и с грязным пятном на носу и при этом с таким воодушевлением говорить о нордическом захоронении?

Джейн разделяет с ним все волнения от находок, важность каждого артефакта и открытия. Более того — обладая всеми этими достоинствами, она абсолютно не сознает своей прелести. А он? Ведь он всего несколько дней назад понял, что его незаменимая помощница — просто красивая женщина. Нет, не в привычном, скучном понимании красоты. Джейн красива по-своему. Ее красота — это строгий взгляд, мягкие губы, из которых каждую минуту может вырваться колкое словечко, и ее удивительный, никогда не перестающий поражать его ум.

Теперь-то он понял, чего недоставало всем женщинам, которых он когда-либо знал. Ни одна из них не обладала таким чертовски живым умом, как Джейн. О, некоторые были умны, но в них отсутствовала искра, подлинная жажда знаний, которая отражалась в каждой улыбке Джейн.

И эта улыбка сейчас сияла на ее лице.

— Не могу поверить, что мы его нашли. Мы так близки к…

Майкл поцеловал ее. Ее радость от того, что они наконец нашли амулет, заразила его, и он не смог сопротивляться своему желанию. Он должен ее коснуться. Должен разделить ее возбуждение.

Джейн ответила на его поцелуй, едва ощутив его губы на своих губах, и припала к нему. Он прижался спиной к стене и крепко держал Джейн за талию.

Она застонала, а ее руки блуждали по его плащу, по рубашке, нога обвилась вокруг его ноги.

Эти движения были такими чувственно-первобытными, что он стиснул зубы, чтобы не потерять самообладания. Майкл провел рукой по ее бедру, обнажившемуся под завязанными набок юбками.

Он ощутил пальцами прохладу ее кожи, рука скользнула по колену, по икре, затем вновь по бедру. Он приподнял ее, и теперь она плотно прижималась к его животу и напрягшемуся члену. Он просунул язык между ее губ, требуя большего.

А у Джейн в голове не было других мыслей, кроме того, чтобы окунуться в тепло, исходившее от Майкла. Его рука у нее на бедре, его губы на ее губах, даже его шея, которую она обхватила, — все согревало ее, несмотря на холод в пещере. Она терлась бедрами о его тело, наслаждаясь тем, что это вызывает у него глухой стон.

Неожиданно он перестал ее целовать и поднял голову.

Джейн ничего не могла понять.

— Вода, — произнес он.

— Что? — Джейн посмотрела вниз — ледяная вода задевала носки ее ботинок. — Прилив. Мы должны уходить!

— Мы можем не успеть?

— Нет. Но нельзя терять время. — Она сдернула веревку с юбок, засунула в карман и вытащила оттуда перчатки. — Идите за мной.

Они покинули тоннель тем же способом, как входили: Джейн впереди, а Майкл сзади, положив руку ей на талию. Вода в тоннеле уже доходила им до щиколоток, когда они добрались до входа в пещеру.

Джейн вышла первая, Майкл — за ней.

Вдруг она резко остановилась.

— В чем дело? — крикнул Майкл.

Джейн указала туда, где они привязали лодку. На медном кольце висела веревка, аккуратно обрезанная, как видно, очень острым ножом.

Джейн с побелевшим лицом повернулась к Майклу.

— Мы в ловушке.

Из дневника Майкла Херста:

«Иногда чем больше ты чего-то хочешь, тем дальше отступает желаемое. Когда настают такие времена, я упираюсь плечом в скалу и иду вперед. Возможно, кроткие и наследуют землю[7], но только после того, как храбрецы умерли и оставили землю им».

Майкл разразился длинным потоком отборных египетских проклятий.

— Кто мог это сделать? — спросила Джейн.

— Не знаю. — Он угрюмо посмотрел на бьющиеся о берег волны. — Мы ни за что не доплывем, даже если и попытаемся.

— Нет. А этот проход скоро окажется под водой. — Джейн сдвинула брови. — Кто-то обрезал веревку, чтобы нас задержать. Они знают, что мы обнаружили последнюю подсказку к нахождению амулета, и хотят задержать нас, чтобы первыми до него добраться.

Волна разбилась у ног Майкла.

— Забудем про этот проклятый амулет. Надо вернуться в пещеру, иначе нам грозит большая беда.

Он был прав. Джейн юркнула обратно в тоннель. Они снова проделали прежний путь в пещеру и забрались на низкий выступ, окружавший озеро.

— Что будем делать? — спросила Джейн. — Мы так долго искали амулет. Не можем же мы ждать следующего отлива, покорно сидеть здесь, пока какой-то негодяй не утащит его у нас из-под носа.

— Согласен. Надо найти выход отсюда.

Майкл стал внимательно оглядывать пещеру, каждый уголок и каждую трещину.

Джейн проследила за его взглядом, потом указала наверх, где сквозь довольно большую щель в потолке заманчиво проглядывало голубое небо.

— Мы могли бы протиснуться через это отверстие… Только бы туда долезть.

— И как мы туда долезем? — спросил Майкл.

— Придется карабкаться.

Майкл посмотрел назад — тоннель был наполовину заполнен водой.

— Черт! Надеюсь, мы дотянемся до расщелины. Мне совсем не хочется провести шесть часов на краю этой узкой площадки, как курица на насесте.

— Если бы мы смогли перебраться отсюда к тому каменному пласту, — Джейн показала куда, — то тогда добрались бы и до расщелины.

— Это огромное расстояние, но попробовать можно.

Водоворот уже кружился совсем близко, шум прилива становился слышнее с каждой секундой, а холодная как лед вода почти задевала их ноги.

Джейн подвязала юбки к боку и полезла впереди Майкла, он — за ней.