– Как-как? Сэр? – разбойник хохотнул. – Мне до сэра как до луны, мисс; незачем такое про меня думать.

– Я про тебя вообще не думаю. Зато требую уважения к своей особе.

– Ай, как жалко, мисс! Никак не могу вас уважить!

– Почему?

– Потому что я одинок, а встретить в этакую пору в этаком пустынном месте смазливую бабенку – редкая удача.

Джейн, как могла, выпрямилась в седле, загнала поглубже все беспомощные доводы Уинифред. Это оказалось нетрудно – ее «хозяйка» очень ослабела. Джейн чувствовала, как воля Уинифред уступает ее воле, и гадала: дожила бы леди Нитсдейл до этого дня, если бы Джейн не подоспела так вовремя?

– Ты одинок? Ну а у меня есть спутница. Зато нет времени на праздные разговоры. Я спешу в Йорк по важному делу. Пропусти же нас! – Хоть бы голос не дрожал от страха! Джейн надеялась, эти ноты слышны только ей. – Кто ты такой? Как твое имя?

Бандит уже смотрел в сторону. Затянувшийся обмен любезностями ему наскучил.

– Начнем, пожалуй, с ваших кошельков, добрые леди. Давайте-ка их сюда.

– Не дождешься, мерзавец!

Мужчина сделал шаг вперед, поскреб мошонку.

– Ах вот как. То «сэр», а то сразу «мерзавец», – усмехнулся он. – Лучше уж зовите меня «любезный». Вы ведь с «любезного» начали?

– Лучше оставь нас в покое, – наконец подала голос Сесилия. – Моя спутница – не та, кем может показаться мужлану вроде тебя.

– Показаться? Эй, парни, – кем она вам показалась?

– Служанкой, Том. Служанка и есть. Небось работы ищет в Йорке, в домишке побогаче, – отозвался самый молодой из троих.

– По-моему, она – камеристка знатной леди, – возразил третий бандит, наслаждаясь спором не меньше, чем видом стушевавшихся всадниц.

Том взглянул на приятеля. Изо рта его ленивыми кольцами шел пар, хотя сам Том не казался озябшим.

– Нет, бери выше. Сама-то она себя куда как высоко ставит. Экономка, что ли? Погодите, ребята. Гувернантка? Пожалуй, гувернантка. По выговору слыхать, что образованная. Ну да это пустяки. Вам, мисс, корсет уж больно тесен, так я кумекаю. Дайте подсоблю со шнуровкой.

Все трое заржали.

Теперь, когда негодяи озвучили свои истинные намерения, Сесилия больше не могла сдерживаться. С ее уст сорвалась мольба о спасении, обращенная к Господу. Увы – благочестивые слова лишь заставили бандитов громче рассмеяться. Но Сесилия была не из тех, кого можно смутить глумливым хохотом.

Онемевшие от холода пальцы, саднящие от ветра скулы – что за пустяки! От гнева кровь прихлынула к лицам обеих женщин.

– Ты низкий человек! – выкрикнула Сесилия. – Ты так глуп, что любой деревенский юродивый заткнет тебя за пояс! Перед тобой не служанка и не экономка! Сделаешь еще шаг к ней – считай, что тебя уже вздернули!

Напрасно Джейн делала Сесилии знаки, уверенная в том, что вспышка гнева лишь усугубит ситуацию, которая и так уже из опасной превращалась в безвыходную. Джейн беспомощно огляделась, как бы рассчитывая обнаружить в окрестностях веский и убедительный аргумент.

– Кошельки, говорю, давайте, – повторил Том. Теперь в его голосе не было намека даже на глумливую почтительность.

Несправедливость происходящего застила разум Джейн. Да, при ней имеется золото – но это главным образом деньги, одолженные у Чарльза, и будь она проклята, если отдаст их первому встречному отморозку. Джейн заморгала. Уинифред не права. Им с Сесилией есть что противопоставить бандитам. Этот Том, хмырь лет пятидесяти, сейчас узнает, каковы в гневе женщины из другого мира. Джейн Грейнджер, в конце концов, помолвлена с парнем, имеющим черный пояс и пятый дан по карате. Выше – только сенсей, а Уилл – мастер-практик, как процедил в адрес Джейн его отец. Джейн с удовольствием слушала объяснения Уилла: дескать, боевые искусства – оружие скорее духовное, нежели физическое. Родители отвезли Уилла в Японию, когда ему исполнилось девять; целый год он трижды в неделю проделывал путь в шестьдесят миль, чтобы брать уроки у единственного в регионе обладателя девятого дана. Чем дальше продвигался Уилл в познании приемов, тем более философскую направленность носили уроки мастера. Еще два года Уилл провел в Японии, чтобы усовершенствовать технику, но главное – чтобы завершить духовный путь. Джейн умоляла жениха показать ей несколько приемов. Уилл, конечно, не хотел с ней драться, но согласился обучить трем базовым, классическим приемам, годным для самозащиты. Джейн уже прикинула, который из трех она сейчас опробует – поскольку оптимистичное «если вдруг, когда-нибудь, по чистой случайности» Уилла успело обрести вид грязного бандита с гнилыми зубами и зудом в районе ширинки.

Джейн высвободила ногу из стремени, спрыгнула в снег.

– Ну и дела! Похоже, ты ей приглянулся, Том Уайатт! – донеслось из повозки.

Том выругался и погрозил приятелю, столь необдуманно назвавшему его имя.

Джейн тем временем, к его изумлению, развязала и сбросила плащ. Она видела, что немало ошарашила негодяя – тот даже губы облизнул, так они пересохли. Что у нее на уме, он даже отдаленно не представлял.

– Уинифред! – воскликнула потрясенная Сесилия.

– Молчи! – велела Джейн, ловя взгляд Тома Уайатта.

Юбка сковывала движения. Уж конечно, эта деталь одежды не даст как следует замахнуться, если Джейн решится на атаку. Без дополнительных размышлений Джейн рванула подол; скорее угадала, чем услышала, как на снег посыпались пуговицы. На белом фоне они казались вороньими глазами, отслеживающими каждый шаг Джейн. Жакет придется оставить; ну да ничего – от львиной доли издержек георгианского стиля Джейн избавилась, вдобавок на ней прочные ботинки, словно созданные для ударов, а Том отродясь не видывал каратистов и уж точно не подвергался ни приему под названием «блок коленом», ни удару по ребрам.

Когда юбка упала к ногам Джейн, негодяи на миг потеряли дар речи. На периферии сознания раздавался лепет шокированной Сесилии. Куда яснее Джейн ощущала отсутствие на себе белья, привычного для женщины из двадцатого века. Холод жалил бедра сквозь тонкую хлопчатобумажную ткань. Если сейчас Том сорвет с нее нижнюю юбку, Джейн останется обнаженной от пояса до пят. Самое смешное, что в мозгу пронеслась мысль, едва ли уместная при подобном раскладе, а именно: как бы Уинифред отнеслась к восковой эпиляции в области бикини? Мимолетная улыбка, вызванная этим вопросом, как ни странно, помогла Джейн сфокусироваться; в следующую секунду она подумала, что скорее обречет Уинифред (а заодно и себя) на смерть, чем позволит этому выродку овладеть телом своей «хозяйки».

– Уинифред, не надо, – лепетала Сесилия, едва шевеля губами от ужаса. Впрочем, ее мольбы был грубо прерваны хохотом Тома. Вероятно, он очень быстро справился с первым шоком.

– Сдается мне, Уинифред на меня запала! Как по-вашему, парни? Сейчас малость охлажу ее сочную задницу. На снег завалю; я не я буду, если не завалю.