Он уже не щекотал ее, а ласкал, и злость ее куда-то исчезла. Все ее тело таяло под его умелыми ласками. Нолан больше не мучит ее – он дарит ей удовольствие, ей и в самом деле приятно. Его руки и губы с жадностью алкали ее, разум смолк. Одежды, разделявшие их, исчезли как по мановению волшебной палочки.

Она любит и ненавидит. Она холодна как лед и горяча как огонь. Ее искушает сам дьявол. Даже если бы она доподлинно знала, что Нолан послан к ней из ада в наказание за все ее грехи, это бы ничего не изменило. Когда Нолан касался ее, тело Шандры пело и жаждало слиться с ним, вобрать в себя его неукротимый дух и беспредельную энергию.

Господи Боже, неужели у нет воли, чтобы противостоять этому демону-соблазнителю? Где ее упрямство и гордость? Где голос совести, который должен говорить ей: беги от его ласк и поцелуев? Как она сможет побороть в себе эти волшебные ощущения, когда Нолан колдует над ней?

Она беспомощно вскрикнула: Нолану снова удалось окутать ее пеленой страсти, как и всегда, когда он к ней прикасался. Запретные желания переплелись со сладостными воспоминаниями, а руки его тем временем продолжали ласкать ее трепещущее тело.

Как обычно, страсть пришла не в образе невинного агнца, но в образе грозного льва. То же навязчивое стремление удовлетворить жгучее томление охватило ее, как и раньше. Шандра никак не могла забыть этого мужчину и его ласки, прекрасно понимая, что самое благоразумное – порвать с ним раз и навсегда. Он стал ее наваждением.

Ее руки беспокойно шарили по его телу, поглаживая могучую грудь, поросшую густыми черными волосами. Стоило ей дотронуться до него, как лихорадочное возбуждение достигало своих пределов. Ее неистовые поцелуи молили о большем наслаждении, и Нолан целиком отдался ощущениям, подхватившим его, подобно урагану.

В последний раз он решил проверить, сможет ли он держать себя в руках, лаская дерзкую нимфу. Еще один раз разум попытается одержать победу над его телом. Но голубоглазая обольстительница все равно возьмет верх над его сдержанностью и внесет разлад в его смятенные мысли. Когда он в объятиях Шандры, нечего и думать о неспешных ласках. Он уже пытался быть с ней нежным и терпеливым, но в итоге набросился на нее, как дикий зверь. Он вожделеет ее, томясь от голода, хочет проглотить ее живьем, прижать к себе, пока они не сольются воедино. Он хочет обладать ею, хочет положить конец сладостной пытке – чувствовать ее знакомое упругое тело.

Из его груди вырвался стон, когда Шандра вывернулась и легла сверху. Нолан уставился в ее затуманенные страстью голубые глаза, в то время как она ласкала его, скользя по нему всем телом. Без тени смущения она сжала его рукой, и Нолан чуть не задохнулся. Она снова заскользила по нему, и сердце у Нолана гулко забилось.

И тут сладостной пытке пришел конец. Шандра приняла его в себя, и начался завораживающий танец страсти. Нолан никогда еще не знал такого всепоглощающего наслаждения. Никогда он не позволял женщине проявить инициативу. А Шандра и не спрашивала у него разрешения. Она всего лишь следовала своим желаниям, которые возбудил в ней Нолан, превратив ее в рабу собственных страстей. Она не собиралась подчинять себе его могучее тело, хотя Нолан готов был признать, что склонился перед ее настойчивостью, если бы она того потребовала. Но Шандра только хотела разделить с ним тот волшебный восторг, который она испытывала в его объятиях. Она не размышляла, почему она это сделала, – просто блаженство затопило ее, как прилив.

Вихри удовольствия закружили любовников, и они припали друг к другу, то взмывая, то опускаясь на волнах неистовой страсти. Ощущения накрывали их, как разбушевавшееся море. Их затянуло в сладострастный омут, и они тонули в нем среди бурлящих потоков подводного вулкана. Затем темноту озарила яркая вспышка восторга, опустившегося на них.

Шандра ахнула, погружаясь в бездну невыразимого наслаждения. Ее подхватил ураганный вихрь, и она невольно ухватилась за Нолана, боясь, что безумная страсть унесет ее туда, откуда ей уже не будет возврата. Вокруг нее все заволокло туманом, и Шандра почувствовала, как новый виток удовольствия поднимает ее, словно смерч. Неистовая страсть ищет выхода. Она выгнулась навстречу Нолану и, вскрикнув, отдалась во власть бушующего желания.

Шандра медленно приходила в себя, как природа после бури. Ее тело и разум сковала неимоверная усталость. Ей не хотелось двигаться – она не могла и пальцем шевельнуть. Силы покинули ее. С тихим вздохом она опустила ресницы, и ее обступили воспоминания о только что пережитом наслаждении.

В какое-то мгновение Нолану показалось, что он качается на волнах, которые неторопливо несут его к берегу. Вдалеке он видел, как бурлит вода над вулканом, погребенным в пучине. Либо он грезит наяву, либо Шандра с помощью своих магических заклинаний перенесла его в неведомый мир… Если он все еще жив, поправил себя Нолан. В его теперешнем состоянии трудно было сказать, так это или нет. У него возникло такое чувство, словно он недавно вернулся из затонувшего рая.

Нолан осторожно отстранился от спящей красавицы, которая уже видела сны. Потихоньку натянув на себя одежду, он вдруг улыбнулся, заметив порванную шнуровку на куртке. Его взгляд остановился на обнаженной сирене, чья кожа переливалась в лучах заката. Они с Шандрой набрасываются друг на друга с такой жадностью, что удивительно, как это еще на них уцелела одежда: швы трещат и пуговицы отлетают, когда их увлекает за собой лавина желания.

Нолан поднял покрывало и неохотно прикрыл им русалку, задремавшую у озера. Ему хотелось прилечь рядом с ней, но надо было позаботиться о мулах и лошадях. Негромкий крик перепелки раздался неподалеку. В нем явственно слышались человеческие нотки. Бросив быстрый взгляд в сторону Шандры, Нолан пошел на зов.

– Ты догнал Родерика? – спросил Нолан у Даффа, как только тот появился из кедровой чащи.

Дафф раздраженно проворчал:

– Нет, черт подери. Эта юркая змея успела ускользнуть в свою нору. Ливень размыл его следы. Не думаю, что он вернется – он ведь потерял свою разбойничью шайку. – Он прищурился и посмотрел на юг. – Испанский патруль обнаружил банду команчей, завязалась драка. Мексиканцы почуяли, что пахнет жареным, и затаились. Готов поспорить, вся округа кишмя кишит охотниками за сокровищами. Испанское золото привлекает к нам врагов.

Нолан нахмурился.

– Ты знал, что так будет, – проворчал он. – Я предупреждал тебя, что нас ожидают большие неприятности – как будто нам не довольно тех, что мы уже имеем…

Дафф отмахнулся от его нравоучений:

– Когда вернемся в Натчез, золото будет работать на нас.

– Если вернемся, – насмешливо возразил Нолан. – Если бы не ты и не твои просьбы об одолжении, я бы ни за что не попал в такую переделку. Сейчас я бы сидел в какой-нибудь таверне, потягивая вино. А вместо этого мне приходится охотиться за своими бывшими друзьями.

Нолан повернулся и пошел прочь, но Дафф удержал его за руку. Выражение его лица было мрачное и тревожное.