Я зажмурилась в попытке утихомирить мысли и страхи, а потом заставила себя улыбнуться. Неважно, какие у Дана намерения. Важно лишь то, что всё случилось по-моему – этот упрямый мужчина будет жить. Будет и точка!

Утро началось поздно, с умопомрачительного аромата сдобы и укоризненного взгляда мамы. И причиной такому взгляду вовсе не наше с Тором возвращение заполночь, а… да-да, всё тот же несносный блондинчик! Вернее тот факт, что в своём рассказе о прошлой жизни я даже намёка на его существование не дала. Даже полусловом о герцоге Кернском не обмолвилась!

Впрочем, для мамы он, судя по всему, был не просто герцогом, а моей большой любовью. И первым, что я услышала в это утро, стало:

– Почему ты от него сбежала, Астрид?

И прежде чем успела ответить:

– Он тебя обижал?

Сразу вспомнилась моя жизнь в столичном особняке и губы дрогнули в улыбке. Ещё миг, и я откровенно захихикала, не в силах справиться с эмоциями. Если по правде, кто кого обижал – ещё вопрос, но…

– Да, мамуль. Обижал, и ещё как!

Во взгляде мамы появился скепсис, который, впрочем, не помешал ей наполнить чаем две чашки и подвинуть ко мне блюдо с частично надкусанным пирогом. Отца и Тора в доме не было – видимо, всё-таки отправились на работы.

– Что он делал? – хмурясь, спросила мама.

– Голодом морил, – прожевав кусок пирога, призналась я. – А ещё бил, в том числе ногами.

Лицо мамулечки ошарашенно вытянулось, а я… Мне как в яви представился огромный бассейн и невысокий бортик, с которого маленький дракон пытался дотянуться лапкой до воды, чтобы проверить степень подогрева. И тот лёгкий, едва ощутимый пинок, причиной которому сдавшие нервы и изгвазданная жирной курицей постель. И мой изящный кувырок в воду, истовое возмущение и… артистичная попытка утонуть.

Ох, как же он тогда меня спасал. Как спасал!

– Астрид, я не шучу! – воскликнула мама. Я же банально залилась хохотом.

Леди Судьба, миленькая, дай этому мужчине счастья! Ну пожалуйста! Ты же видишь, он достоин самого лучшего!

– Астрид, прекрати. Ответь прямо, что между вами случилось!

Пришлось успокоиться, чтобы осторожно развязать шарфик и продемонстрировать шею…

Нет, я не хотела признаваться. Не хотела рассказывать о трудностях, которые на мою долю выпали. Но мама спрашивала о Дантосе, и вот эти шрамы стояли тысячи слов.

Тишину, которая воцарилась в кухне, можно было резать ножом и на хлеб намазывать. Я не спешила её нарушать – сказала спустя несколько бесконечно долгих минут:

– На мне был магический ошейник, и герцог Кернский помог от него избавиться. А до этого выкупил из плена за чудовищно большие деньги, защищал, давал кров и пищу. Он очень много для меня сделал. Больше, чем следовало.

– Но ты сбежала, – после новой очень долгой паузы, выдохнула мама. Её губы задрожали, руки тоже.

Я вернула шарф на прежнее место, отпила из чашки, и лишь после этого призналась:

– Мы жили в столице, и я боялась, что нас обнаружат. Я боялась, что его убьют. К тому же…

– Что? – подтолкнула собеседница.

Вот тут было сложней. Я заикнулась о том, в чём даже самой себе признаваться не хотела, не то что кому-то. Но мама ждала, её глаза были полны искренней тревоги, и поэтому пришлось собраться с силами и сказать.

– Покинув Рестрич, я попала в серьёзный переплёт, и пришла к выводу, что нарушив правила, поступила очень глупо. Я решила – если выдастся такая возможность, то непременно вернусь сюда. Вернусь, потому что я была неправа, а вы… ну то есть старейшины, правы. В какой-то момент, я настолько упёрлась в это решение, что других путей просто не видела. Передо мной была одна-единственная цель, и я шла к ней не оглядываясь. Я шла напролом.

Мама прикрыла глаза и тяжело вздохнула. Потом попыталась улыбнуться, но получилось так себе. Зато я улыбнуться смогла, причём совершенно искренне. Ну да, я совершила ещё одну глупость, но жалеть о своём поступке не могу. Мне следовало вернуться хотя бы для того, чтобы самые близкие убедились – жива и здорова. Чтобы не плакали обо мне. Не хоронили.

– Не грусти, всё в прошлом, – с прежней искренней улыбкой выдохнула я. И… вновь обратила всё внимание на завтрак.

Несмотря на не слишком приятный разговор, настроение было волшебным, и сверкающее за окном солнышко только усиливало ощущение счастья. В какой-то момент я даже начала мурлыкать какую-то давно забытую песенку. Причём тот факт, что рот набит пирогом, не смущал совершенно.

Ну а едва с завтраком было покончено, натянула перчатки и, поцеловав подозрительно бледную мамулечку, поспешила к входной двери.

– Астрид, ты куда?

Я обернулась на ходу и развела руками – разве не понятно? К нему! Куда же ещё?

– Астрид…

Меня, безусловно, хотели остановить и образумить. Возможно, напомнить – незамужние девушки на встречи к мужчинам не бегают, ибо неприлично. Но я не далась. Желание увидеть несносного блондинчика было невыносимым. К тому же, при моей репутации терять уже нечего.

Я буквально запрыгнула в сапоги, цапнула с вешалки плащ и, проигнорировав новый оклик, выпорхнула на крыльцо. Улыбнулась яркому солнцу и зашагала… да-да, всё туда же! К единственному постоялому двору. К дому, где остановился Дан.

Очень надеялась, что сегодня блондинчик не потащит в общий зал и нам удастся побыть наедине. Причём хотелось не только ответов на пару довольно скользких вопросов, но и пьянящих, упоительных поцелуев.

Именно они, поцелуи, занимали все мысли, когда поднималась по добротному крыльцу и тянула за массивную ручку. Они же владели мною, когда вошла в общий зал, кивнула замершему за стойкой Вейну, подмигнула выпорхнувшей из кухни Юдиссе, и направилась к лестнице на второй этаж.

Вот только до лестницы не дошла, потому что Юдисс окликнула:

– Астрид!

Пришлось остановиться.

Остановиться, развернуться, сделать книксен и доброжелательно пояснить:

– Мне очень нужно увидеть Дантоса, а дорогу я помню.

Подруга отчего-то побледнела и посмотрела как на дурочку. Потом нахмурилась и выдохнула:

– Как? Ты разве не знаешь?

– Не знаю чего? – ещё не чуя подвоха, уточнила я. А Юдисс…

Рыженькая побледнела ещё сильней и бросила какой-то беспомощный взгляд на свёкра. В итоге именно он, господин Вейн, сказал:

– Герцога Кернского нет. Два часа назад он ушел к лабиринту. В сопровождении старейшин, твоего отца, брата и нескольких дюжин зевак.

Я… Нет, я не поняла. В смысле поняла, но не сразу. Правда, неосознанность не помешала застыть каменным изваянием, утратив на какой-то момент зрение и слух. Ну а несколькими мгновениями позже, я сделала два шага вперёд и переспросила почти шепотом: