– У меня? – удивилась Анна.

– Да, – ответил Карон, – они потрясающие.

И вот теперь, стоя в холле, Тед боялся, что Анна передумает идти на прогулку. Вторая причина нервозности была в том, что он не знал, как вести теперь с Анной. «Черт, зачем я это сделал?! Не надо было целовать! Ерунда какая-то! – думал он и подсчитывал: – За три дня мы виделись шесть раз. Ну, не будет же девушка встречаться так часто, если ей это не надо, не интересно. Если она соглашается погулять, сходить в ресторан, просто поболтать до двух почти обо всем на свете – значит, ей это тоже надо. Но как теперь вести себя?! После этого поцелуя?!»

– О чем ты думаешь? – спросила Анна, когда они миновали предупредительного швейцара Матвея Ильича.

– Ни о чем. Я просто думал, что можешь не спуститься. Что наша прогулка не состоится.

– Ясно. – Анна искоса посмотрела на Теда, а потом легко коснулась губами его щеки. – Мне хотелось с тобой провести день. Я же тебе говорила об этом.

В душе Теда потеплело, и он вдруг сказал:

– Знаешь, я же женат. У меня дети. Но жизнь так складывается, что…

– Что иногда непонятно, для чего все это. Для чего все ты это делаешь, куда-то стремишься, чего-то добиваешься. Иногда нужен человек, который похвалит тебя не за то, что ты и так сделаешь. А за сущую ерунду, пустяк. За мелочь. К сожалению, люди, которые долгое время рядом друг с другом, этих мелочей не замечают. Верно? – Анна посмотрела на Теда.

– Да, – кивнул он, хотя сказать хотел вовсе не это. Тед Карон хотел сказать, что он никогда не хотел обманывать жену. Почти никогда. Так, была пара случаев, но это даже не отношения были, а флирт. Он приличный семьянин. Платит налоги и придерживается традиционных ценностей. Даже певица Аннабель Роуз, в которую, как ему показалось, он влюбился, не смогла заставить его переступить некоторые границы. Да, у него были соперники, но если говорить положа руку на сердце, будь это страсть, серьезное чувство, оно бы преодолело бы все преграды. И заставило бы действовать без оглядки. Вот как, например, сейчас… Карон задумался – сейчас, находясь рядом с Анной, он совершенно не может поручиться за свою стойкость. И никакие обстоятельства не покажутся ему преградой.

Тед Карон хотел сказать, что он влюбился. Но как скажешь про любовь, которой от роду всего несколько дней?!

Прогулки влюбленных – это не экскурсии. Прогулки влюбленных – это изучение друг друга. Все достопримечательности и памятники старины – всего лишь орнамент разговоров, осторожных намеков, обещаний и обнадеживающих планов. И спроси влюбленных, что они видели и где были – вряд ли они ответят что-нибудь толковое.

Анна и Тед шли куда глаза глядят, не выбирая дороги, не поднимая голов на купола, вывески, указатели. Они шли и разговаривали. Когда английский Анны вдруг буксовал, Тед принимался размахивать руками, говорить громко, словно Анна на минуту оглохла. Анна вместо того, чтобы вслушаться, начинала смеяться – так забавно выглядел ее спутник в этот момент. Первое впечатление от этого человека – сноб, высокомерен, самодовольный – уже исчезло. А именно таким она его увидела в первый день. И тогда рядом с двумя другими он выделялся именно этим. Но сейчас, спустя несколько дней после знакомства, появился совсем другой Тед Карон. И этот человек был неглупый, понятливый, иногда сомневающийся. В нем не было высокомерия, а было что-то наивное и порой очень трогательное.

– Послушай, а все-таки что ты делаешь в Москве? – внезапно спросила Анна.

Они стояли на пересечении Маросейки и Покровского бульвара. Тед, который самозабвенно рассказывал о своих гостиницах, запнулся.

– Не хочешь говорить, не надо, – махнула рукой Анна.

Тед опять ничего не сказал. Утаить правду – опять означало бросить тень на самого себя. Не разведчик же он, чтобы так таинственно себя вести.

– Я приехал с инспекцией. Я проверяю этот отель.

– О! – сделала круглые глаза Анна. – И как? Что ты думаешь?

– Ну, рано делать какие-то выводы, – уклончиво ответил Карон.

– Даже самые приблизительные? – настаивала Анна.

– А почему тебе так интересно? – насторожился Тед. В нем вдруг проснулась подозрительность, а в голове замельтешили конспирологические теории.

– Мне интересно, потому что я здесь почти живу. Понимаешь, я как-то посчитала – из тридцати дней в месяц пятнадцать я провожу в «Гранд-Норде». Я лицо заинтересованное.

– Но платишь же не ты. Платит компания.

– Странный ты человек. Но живу – я! Я хочу знать, что же здесь не так.

– Самое смешное, что здесь все так, – усмехнулся Карон, – хороший отель. Почти без недостатков. Но законы конкуренции и бизнеса сейчас против отеля. И проводником этих тенденций являюсь я. В том числе и я, – поправил себя Карон.

– Но если не к чему придраться… – возразила Анна.

– Так не бывает, нет идеальных вещей. Нет идеальных компаний, проектов. Как нет идеальных людей.

Последняя фраза прозвучала с намеком: мол, у меня много достоинств, но я иногда могу не соответствовать высоким стандартам.

– Это тяжело, – произнесла Анна после молчания, – это ужасно тяжело. Но работа есть работа. Я тоже не всегда согласна с тем, что делаю. Что должна, даже вынуждена делать.

Тед взглянул на спутницу – она не насмехалась, не успокаивала льстиво. По ее тону он понял, что она не всегда делала то, что считала нужным и справедливым. Карон позволил себе забыть, что за падение «Гранд-Норда» ему обещана неплохая сумма.

– Думаю, нет смысла разговаривать о работе, – произнесла Анна, – можно ведь поговорить о другом. Хочешь, я тебе расскажу, как однажды ездила на лошадях по Алтаю? И меня лошадь сбросила в речку?

Анна вдруг захохотала, вспомнив эту историю.

– Хочу, – улыбнулся Тед. Он был ужасно благодарен Анне за то, что она не занудствовала и не занялась морализаторством. «Она мудрая. Хоть ей не много лет. Она все понимает». Карон был благодарен этой необыкновенной девушке.

Прогулка закончилась поздно вечером. Они гуляли, пили кофе, обедали, смотрели на воду Москвы-реки. Они спорили – насколько позволял английский Анны – о кино и театре. Оказалось, что Тед любит оперу и не выносит балет. Анна горячо отстаивала балетное искусство. Они даже немного поссорились, перетягивая на себя одеяло достижений своих стран в театральном искусстве.

– Ты очень грамотный. Ты отлично знаешь театр! – изумилась в конце концов Анна.

– А почему бы и нет?! – изумился в свою очередь Тед.

Анна промолчала – ей не хотелось говорить, что некоторые ее американские знакомые совершенно не были в курсе театральных и музыкальных дел. И даже не знали элементарных вещей.

Этот день закончился поздно – к отелю они подъехали, когда уже было темно на улице, когда холл покидали уставшие гости.

– Мы завтра встретимся? – спросил на прощание Тед.