— Жене нездоровится, — предупредил Рамосе. — Поэтому она не будет обедать с нами.

— Что-то серьезное?

— Вот жду, что ведунья скажет. Как продвигается обучение Панеба?

— Мальчик замечательный. Хотел бы я сделать его писцом.

— У него иное призвание. Ты же знаешь.

— Если он усвоит науку Тота, то станет изрядным художником. Хватило бы ему только терпения учиться и подниматься со ступеньки на ступеньку, не пропуская ни единой.

— Ты привязан к нему. Скажешь, нет?

— Им движет некая сила, и такая, без которой нашему братству не обойтись. И кто может вообразить творения, которыми богата его душа?

— Я в тебя верю, Кенхир. Вы с начальником артели Неби сумеете сделать его зрелым мастером.

— Но прежде его ждут неудачи и даже поражения… Панеб Жар требователен, неистов и всегда готов взбунтоваться. Пламя Сета, обитающее в нем, такое могучее, что мы, быть может, не сумеем с ним управиться.

— А читать и писать он научился?

— И читает, и пишет не хуже нас с вами. Года не прошло, а он уже усвоил столько, сколько другие и за десять лет усвоить не могут.

— А как у него отношения с детьми в классе?

— Он для них как старший брат. Защищает, утешает и никогда не отказывается поиграть с ними. Дети ему, понятно, подчиняются, и ему даже голос повышать не нужно на ослушника. Куда хуже то, что он помогает лодырям и делает за них задания, даже не считаясь со мной, — я-то все вижу. Приходится карать, грозить исключением…

— Вспомни правило тех, кто готовит будущих писцов: «Будь ученикам своим наставником терпеливым, приятными речами стяжай их уважение, воспитывай же, внушая любовь». Продолжай учить этого юного исполина, Кенхир, не допускай слабости в борьбе с его несовершенствами, не позволяй ему в чем бы то ни было заблуждаться и мало-помалу открывай ему тайны великого мастерства.

Главный фиванский казначей Мосе втирал в свой череп душистую жидкость с моринговым[9]маслом — надо же что-то делать с плешью. Остановить или хотя бы замедлить облысение. Непочтительное замечание последней по счету любовницы лишний раз напомнило, что он стареет и что его способность обольщать и соблазнять мало-помалу ослабевает. И вдруг стало так обидно, а потом вспыхнула злоба. Здоровью же подобные чувства не способствуют. Срочно призванный целитель посоветовал отдохнуть и поберечь занедужившее сердце.

Но как совместить следование добрым советам со столькими обязанностями? Пусть Фивы не более чем третий по важности город Египта, но он же ломится от богатств, а визирь требует ясного и действенного управления. Четкость и точность ему подавай. Иной раз у Мосе возникало желание уйти в отставку, удалиться за город вместе с дочерью. И там они с Серкетой вкушали бы радости садоводства — на это увлечение у него никогда не хватало времени.

И тут ему объявляют о скором рождении внука! Какое чудо, какую прекрасную пару создала его дочь, сочетавшись с этим Мехи! Стало быть, ему суждено пережить радость увядания в окружении множества детишек, мал мала меньше, и все они будут похожи на него: они станут такими же юркими, как дед. Но главное — они будут так же проворны, смышлены и расчетливы и так же ловки и оборотисты в обращении с числами, как он, для которого тайн в этом деле нет. А если с ходу получаться не будет, всегда можно научить. Вот взять Мехи: до чего сметлив и с каждым днем делается все ловчее. Это уже вызывает тревогу: опасается Мосе, как бы зять, увлекшись числами, не махнул рукой на свой служебный рост.

Если хорошенько подумать, то Мосе не следовало бы безоглядно доверять новому командующему фиванскими войсками. Если тот подчас строит из себя скромнягу, например в общении с градоправителем, так это расчет, и очень понятный. Для пользы дела. Людей такой породы хватает; но Мехи непомерно честолюбив, до жестокости, а жалость ему неведома. И хоть зять носил непроницаемую маску, Мосе видел его насквозь и боялся обнаружить в муже дочери лишь шагающего по головам властолюбца, который женился на Серкете, на его сладкой и хрупкой дочурке, лишь затем, чтобы завладеть богатствами тестя. Ему же, отцу, теперь надо думать о пользе дочери и прежде всего о том, как убедить ее ни в коем случае не менять договор о разделе имущества. Ну и о ее детях тоже позаботиться стоило бы.

Его последняя встреча с градоправителем Фив, как-никак давним приятелем, не на шутку его растревожила. Градоправитель держался отчужденно, словно бы в чем-то подозревал собеседника, не делился, как это обычно бывало, походя и между делом, своими новыми замыслами и, вообще, разговаривал с ним как с чужаком. Мосе подозревал, что тут не обошлось без зятька: если тому удастся потайными кознями подорвать положение тестя, то он станет естественным преемником последнего. А если догадка Мосе верна, то Мехи — соперник грозный и, если его не остановить, вреда он принесет немало.

Управитель доложил Мосе о прибытии супружеской четы, приглашенной на обед.

Расфуфыренная Серкета, спесивый Мехи.

— Как себя чувствуешь, дочь моя дорогая?

— Превосходно! А как твое здоровье, отец?

— Недосуг думать о себе. Визирь требует представления сводной ведомости по Фиванской области через десять дней, но в этом году, как и всегда, отчетов не хватает. Не все поданы вовремя.

— Если будет нужна моя помощь… — услужливо начал было Мехи.

— Вряд ли она понадобится. Я нагружу своих помощников. Пусть работают сверхурочно.

Никогда прежде Мехи не замечал у тестя недоверия, да что там, враждебности по отношению к себе. Так что, этот Мосе прозорливее, чем ему казалось?

— Наконец-то выдалась тихая минутка, — сказала Серкета. — Сегодня вечером мы ужинаем с пастырем стад Амона. Это такой несносный тип! Кроме коров и быков, говорить ни о чем не способен. Подсуетился бы ты, а? Чтобы на его место пришел не такой зануда.

Зорко следя за поведением зятя, Мосе не вслушивался в лепет дочери. И та решила, что у папочки помрачение ума — он словно был не здесь. Один из тех пугающих припадков, о которых говорил Мехи. Не иначе.

— Отец, ты слышишь?

— Ну да… Но я ничего не говорил. А в чем дело?

— Да ничего серьезного. Не обращай внимания.

— Все хвалят ваших подчиненных, такие они дельные, — снисходительно сказал Мехи. — Но все равно, если понадобится, можете на меня рассчитывать.

— Пойду гляну, что там твой повар приготовил, — объявила озабоченная Серкета.

— Прекрасная мысль! А мы с Мехи пока посидим в беседке. Винцом побалуемся.

Местечко тесть выбрал и в самом деле очаровательное, и неплохо бы за этой завесой из плюща и винограда поразмышлять на досуге. Но у командующего не оставалось времени, чтобы терять его попусту.