Мирослав кивал, соглашался, потихоньку вроде бы оттаивал, а внутри билось: погоди, штучка, я еще выведу тебя на чистую воду! Впрочем, просто разоблачить ее козни уже представлялось ему не главным; главным стало – присоединиться к ней. Превратиться, в полном смысле слова (а не только в сексуальном или матримониальном), в партнера, компаньона, заставить ее делиться.

На Антигуа из Монреаля летали два рейса в неделю. Самолет маленький, там каждый пассажир на виду. Стало быть, если она вдруг снова отправится туда, вместе с ней одним бортом не полетишь. Тогда Мирослав прилежно изучил авиарасписание, составил маршрут и даже купил себе билет по маршруту Монреаль – Санто-Доминго (столица Доминиканы), а затем пересадка, и на местном самолетике на Антигуа. Билет был с открытой датой. И получалось, что его самолет, двигающийся кружным путем, должен вылететь на три часа раньше ее прямого рейса, а прибыть в Сент-Джонс раньше на час.

Теперь следовало раскрутить Глэдис, чтобы она заранее сказала, когда собирается в отлучку. И тогда Мирослав стал делать скорбное лицо и пенять, сколь ему не нравится, что ее отъезды происходят внезапно. «Если тебе нужно куда-то ездить – пожалуйста, я не против. Я даже готов не спрашивать, куда и зачем ты направляешься, раз ты не хочешь, чтоб я знал. Но предупреждай меня заранее. Хотя бы накануне. Иначе у меня бывает тяжелое чувство, как будто ты меня бросила совсем».

Что ж, иногда даже самому сильному мужчине простительно быть жалким. А любая железная леди порой бывает мягкой. И она обещала своему любовнику, что отныне будет предупреждать его за пару дней.

А вскоре сообщила ему вечером: «Я завтра уеду, меня не будет два дня. Не спрашивай, куда я еду, пока не могу ответить, однако рано или поздно я все тебе расскажу».

У Мирослава последовало очередное объяснение с завотделением в госпитале – тот, чертыхаясь, отпустил его, сухо заметив, что идет ему навстречу в последний раз.

И вот Мирослав уже летит на Карибы. В аэропорту пересадки выпил два мохито, выкурил сигару. Рейс, по счастью, не задержали – на Антигуа он прибыл на час раньше того прямого самолета, которым в прошлый раз летела подруга. «Вот будет забавно (и обидно), если на сей раз она отправилась не сюда».

Но нет – совершил посадку прямой борт из Монреаля. Глэдис деловито сошла с трапа, миновала таможенный контроль, радушно раскланявшись с офицерами. Чувствовалось: она на острове далеко не первый раз. Во всяком случае, все и все вокруг ей знакомо.

Она вышла из здания аэропорта и села за руль припаркованной на стоянке неновой «Тойоты». Нечто подобное (авто, поджидающее любовницу) Мирослав предвидел – поэтому заранее, еще из Монреаля, заказал напрокат на сутки «Пежо».

«Тойота» сорвалась с места. «Пежо» последовал за ней.

Вскоре они подъехали к морскому порту. В бухте стоял на рейде красавец круизный лайнер. Туристы ждали в очереди, чтобы сфотографироваться у таблички: «Добро пожаловать на Антигуа!» В воду с диким плеском пикировали пеликаны, выныривали с добычей. Глэдис, кажется, ничего не замечала.

«Тойота» припарковалась у кафе на открытом воздухе. Глэдис вышла и села за столик, заказала свежевыжатый сок. Буквально через пару минут к ней подвалил европеец в белом льняном костюме. Похоже, ранее они не были знакомы. Глэдис внимательно и оценивающе рассматривала его. Они обменялись парой фраз, и мужчина присел рядом. Глэдис допила сок, бросила на столик пару долларов, и оба встали.

Картину встречи Мирослав наблюдал, не выходя из кондиционированной прохлады своего «Пежо». Но что означало их рандеву? Деловую встречу? Любовное свидание?

Парочка подошла к ее машине, и Глэдис снова уселась в кресло водителя, а европеец занял место рядом. «Тойота» двинулась – Миро поехал за ними.

Они цугом выехали из города, и вскоре Глэдис довезла мужчину до чрезвычайно необычного особняка. За высокими воротами виднелось нечто вроде древней башни – впрочем, ухоженный сад и аккуратные дорожки свидетельствовали, что дом, несмотря на свой старинный вид, скорее всего, тщательно реконструирован и по-современному отделан.

Ворота отворила не автоматика, а в стиле прошлых веков – слуга, который глубоко, чуть не в пояс, поклонился женщине и радушно приветствовал гостя, сидевшего на пассажирском сиденье. Впрочем, дальнейшее происходило явно не по заведенному протоколу. Глэдис встала из-за руля, что-то сказала слуге и протянула ему ключ от авто. Тот снова поклонился, уселся на ее место в «Тойоте» и дал по газам. Машина умчалась в глубь парка. А Глэдис скорым шагом бросилась по направлению к Мирославу, сидящему в «Пежо».

Он спокойно ждал – а что ему еще оставалось делать? Она принеслась, забарабанила в окно. Мирослав опустил стекло.

– Если ты, ублюдок, – налетела Глэдис на любовника, – будешь совать нос в мои дела и ломать мне бизнес… Если ты не бросишь эту глупую слежку, я тебя…

– Ну, что ты меня? – начал хорохориться Мирослав. – Что?!

– Сначала я уйду от тебя, – спокойным тоном, как о давно обдуманном решении, проговорила она. – И ты меня никогда больше не увидишь. А потом… Потом ты просто однажды утром не проснешься. Неужели ты не понял, что уже узнал столько, после чего тебе придется навсегда оставаться со мной или умереть?! А теперь вали отсюда, – ледяным тоном докончила она.

В ее голосе звучала столь непреклонная уверенность в себе и собственной правоте, что Миро беспрекословно развернулся и поехал в аэропорт.

Вернулась Глэдис через два дня.

Вела она себя с ним так, словно не было никакой встречи на карибском острове, не произошло никаких разборок и не прозвучало жестких слов. А секс, приправленный ревностью, тайной и женским доминированием (которое все больше проявлялось в их дуэте), оказался в ту ночь особенно острым и долгим.

А на следующее утро Мирослав потерпел очередное свое профессиональное поражение: в госпитале его поблагодарили за упорство и выдержку, но сказали, что в его услугах больше не нуждаются.

И в тот же вечер Глэдис сказала любовнику, что у нее появилась новая идея для прекрасного бизнеса.

* * *

Наши дни. Москва. Валерий Петрович Ходасевич

Новая ссылка на Мирослава Красса датировалась тысяча девятьсот девяносто третьим годом.

Оказывается, и он, и Глэдис находились в то время в Москве.

Дело начиналось спецдонесением агента ФСБ, работавшего в ту пору под прикрытием в ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Агент сообщал, что отдел антиквариата питерской милиции разрабатывает хорошо организованную банду, промышляющую кражами из Эрмитажа, Русского музея и других музеев города и области. А во главе банды стоят, по оперативным данным, гражданин Германии Мирослав Красс и гражданка Канады Глэдис Хэйл.

* * *

Давно. Санкт-Петербург. Мирослав Красс

Если можно идти коротким путем – зачем следовать длинным? Если можно купить – зачем соблазнять, или угрожать, или шантажировать?