Только собралась идти, но вдруг остановилось. Будто в комнате присутствовал еще кто-то. Или остался след от него. Втянула воздух, но постороннего запаха не учуяла.

Решив, что накручиваю себя, поплелась в кухню. Увидев пакеты, посчитала нужным разобрать. Чего там только не было… и все ненужное: деликатесы, консервы, полуфабрикаты. И ничего такого, из чего было бы можно нормально приготовить. Не сам выбирал. Очевидно, раньше таким не занимался, а заказать правильно не смог. Или заказывал для той, что не готовит. Не для меня.

Рука с силой сжала ручку. Даже не хотела прикасаться. Нет, это не ревность. Глупо бы было с моей стороны. Просто как-то неприятно, когда добиваются тебя и в то же время относятся довольно грубо.

А может так и лучше? Смею предположить, как только получит желаемое – сразу оставит в покое, а я смогу перекидываться. Только вот бы понять, как это сделать. В памяти всплыли слова волчиц, и я задумалась о том, как договориться с волком. Или нужно через Вадима? Кто бы объяснил, но нет… все методом тыка. Надеялась, что там будет нормально, и верила в помощь волчиц. Хотя… еще неизвестно, каждая хочет иметь большую власть. Во мне сидела мысль – сильные волчицы не горели желанием будить серую.

Или я ошибаюсь? Подсознательно очень на это надеялась, вспоминая взгляд белой волчицы, когда она охраняла серую. Все же я верила, что именно она поможет мне.

* * *

Три дня спустя

Вышла во двор, чувствуя себя ужасно. Очередной день на работе в ресторане. И ничего не менялось, если только в худшую сторону. Просто невыносимо. Как и думала, все встретили меня довольно пренебрежительно, хотя так усиленно кивали головой перед раздраженным Назаровым, что появилась надежда. Конечно, никто напрямую не обижал, но я чувствовала ярость и ненависть, ну и естественно слышала их едкие замечания в грубой форме, когда якобы разговаривали между собой обо мне. Они так громко секретничали, поливая грязью, что было невыносимо.

По работе… Меня пытались учить готовить, обвиняя в неумелости, намекая на слабоумие, что не так делаю, хотя я каждый рецепт точно знала, и еще… как сделать его лучше. Чтобы бесплатно поступить, мне пришлось проштудировать всю необходимую литературу, перепробовать себя во всех рецептах. Потом на меня свалили трудного клиента, недовольного всем и всегда. Бросили бумажку с заказом и ушли. Но я справилась. Меня позвали в зал через час. Была готова ко всему, но только не к комплименту. Мужчине понравился мой десерт. Наивно посчитала, что после этого будет лучше, хотя бы уважение за мои способности готовить, но нет, теперь я стала зазнайкой, выскочкой и подлизой. Не понимала столь мерзкого отношения. Никак. Оставалось только делать вид, что не замечаю.

Втянула воздух и застыла на месте, когда поняла, что не одна. На расстоянии пяти метров от меня стоял директор кафе, из которого меня попросили уйти. Будаев Александр понял по моим эмоциям, что я учуяла его. Он вышел и уважительно склонил голову.

– Здравствуйте, – выдохнула, схватившись за перила лестницы.

– Добрый вечер, Вера. Я к вам.

Смутилась, не зная, что сказать. Только открыла рот, как услышала:

– Если можно, я бы хотел с вами переговорить.

Стало не по себе, но я кивнула, стараясь вести себя как обычно. Пока спускалась по лестнице, надеясь, что не совершаю ошибки, заметила, что с лицом, глазами все нормально. Порадовалась. В следующую секунду мелькнула мысль, что он пришел не просто так, а с целью разоблачить. Неужели я совершила глупость?

Задержалась на мгновение, но тут услышала:

– Не бойся. Я даю слово, что не обижу.

Кивнула и, приблизившись к Будаеву, отмечая его огромный рост, ощущая себя букашкой, стала ждать. Мужчина стоял и решался на разговор, но мысли не давали ему сосредоточиться. Тут он посмотрел на меня в упор и проговорил:

– Я очень надеюсь, что ты вернешься в наше кафе. Конечно, понимаю, что тут не сравниться с моим заведением, и я долго думал, но все же решил предложить. Учитывая мнение сотрудников и посетителей, я возьму тебя на полную ставку с заработной платой и выходными.

– Почему? – вопрос вырвался внезапно. Если задуматься, то не стоило.

– За добро хочу отплатить добром. Обещаю, тебя никто не обидит.

– Мне не нужно ничего, – прошептала и только сделала шаг в сторону ресторана, как услышала:

– Моя дочь… была триадой.

Застыла на месте, не ожидая таких слов. Не поворачивалась, ожидая продолжения.

– Я понимаю… твой страх, волнение и не хочу, чтобы ты пострадала.

– Ваша дочь… пострадала?

– Э… – Александр замялся, – нет. Наверное. Она сейчас работает со следарами. Очень талантливая, – говорил с грустью, дергая пальцами свой пиджак. Удивительное дело, но сейчас он мне не казался страшным и пугающим. Скорее стариком… со своими слабостями и проблемами.

– Но почему? – не могла успокоиться, желая понять. Говорил с таким теплом о дочери, что совсем не вязалось с увиденным и услышанным.

– Я… отказался от нее… и предал. Да, я дважды допустил ошибку. В детстве, считая ее слабой… без зверя. Я не мог смириться с ее слабостью, ведь единственный мой ребенок, и отправил в интернат. Позже, спустя годы она вернулась, но я все также был слеп, считая ее ничтожеством. А потом… на дом напали. Я нашел свою жену и дочь в подвале. На кровавом полу лежала моя любимая женщина, а Лидия ее обнимала. Она обнимала ее и что-то шептала, а волосы… поменяли цвет, стали черно-белыми. И еще… над ней я видел… морду белой волчицы. Я… решил, что это она убила ее, и хотел уничтожить, но мне не дали. Черный следар забрал ее…

– Он… – со страхом начала, тут же выдыхая, когда мужчина повел головой.

– Тогда мне было все равно, а через неделю я увидел его вновь. Он сказал, что Лидия триада, очень сильная, рассказал, что она хотела помочь… спасти Элеонору. Тогда я был раздавлен, не мог поверить, что так поступил с единственной дочерью. На мои просьбы переговорить с ней, увидеть, следар отказал.

Стало грустно. Очень. Оказывается, триадам несладко живется на этом свете. Мы получаем дар и проклятье одновременно. Медленно обернулась и спросила:

– Она вас простила?

– Нет. Больше мы с ней не виделись. Я хотел поговорить, но Лидия отказалась. Прошло пять лет, но я так и не смог попросить прощения.

– Но вы…

– Я надеялся, а потом… смирился. Время шло и я… забыл, пока не увидел тебя. Ты мне так напомнила ее.

– Почему вы считаете, что я триада?

– Я видел твою белую волчицу. Она сквозь дым смотрела на меня… как тогда. Теперь я знаю…

– Я ничем вам не могу помочь.

– Ты уже помогла… своим сердцем. И я хочу отплатить. Хоть раз в своей жизни. Позволь мне, – он просил, что было дико мне. Неужели так хочет помочь?