Бесси заняла место главной любовницы, и хотя были и другие — маленькие капризные ветреницы, забавляющие его недолгое время,— никто не занимал места Бесси.

Придворные улыбались.

— Это естественно,— говорили они.— Раз королева так скучна и потеряла свою былую красоту и раз она так быстро стареет, кто может порицать молодого Генриха?

Катарине это причиняло боль, но она скрывала свои чувства; и все же ей хотелось бы знать, сможет ли она теперь забеременеть.

За год произошло так много событий.

Теперь большую часть времени она проводила за шитьем со своими фрейлинами, стоя на мессе, принося молитвы в своих покоях, совершая паломничества в такие места, как рака в Уолсингеме.

Часто она думала о тех днях, когда Генрих, казалось, был доволен своей женой. Но она потеряла не только супруга. Ей часто вспоминалось, как одно время, получая депеши из-за границы, он приносил их к ней и они вместе их читали. Теперь они никогда этого не делали.

Ее место заняли двое других.

В государственных делах это был кардинал Уолси, а в его постели — Бесси Блаунт.

Наступила новогодняя ночь, и по этому случаю при дворе должно было состояться празднество. Поэтому огромная зала Вестминстерского дворца была украшена золотой парчой, и ночью, при свете факелов, это являло собой прекрасное зрелище.

Впустили народ, чтобы тот мог полюбоваться на королевские развлечения; в такие моменты Генрих любил показать своему народу, что живет, как и пристало королю, в пышности и великолепии.

Катарина сидела в конце огромной залы на возвышении, где так часто сиживала и прежде. Ее окружали фрейлины, и она была рада, что с ней ее дорогая Мария де Салинас, которая со своим супругом гостила при дворе. Мария слышала об открытой связи короля с Элизабет Блаунт и выразила Катарине свое сочувствие по этому поводу. Так поступают все короли, сказала она, и к этому не стоят относиться серьезно. Ведь даже народ примирился с тем, что у короля должна быть любовница.

Слова Марии успокоили Катарину, и, может быть, поэтому в эту ночь она стала больше походить на ту, какой была прежде. На ней были роскошные одежды из великолепного синего бархата, и вся она сверкала алмазами, сапфирами и рубинами.

Пока она там сидела, к ней приблизился некто в костюме савояра, попросивший позволения поговорить с ней. Катарина узнала в нем одного из придворных и тут же поняла, что это входит в представление.

— Говорите, прошу вас,— сказала она.

В зале установилась тишина, а савояр громким звенящим голосом произнес, прибегая к иностранному акценту:

— Ваше Величество, у дверей стоит группа танцоров из Савойи. Они проделали путь издалека, чтобы развлечь вас своими танцами в эту первую ночь нового года. Вы разрешаете им войти и станцевать для всех вас?

— Прошу сейчас же их впустить. Пусть они исполнят для нас свои танцы.

Катарина уселась поглубже на своем троне, пока вводили танцоров. Их возглавляли две высокие фигуры, которые ей были хорошо знакомы. Один из них был Генрих, другой Брэндон. Оба были в масках, но из-под маски торчали золотые волосы короля.

— Добро пожаловать, господа,— сказала Катарина.

Они низко поклонились, и глаза Катарины заискрились, потому что все было как в добрые старые времена, а это могло означать, что Генрих намерен забыть об их разногласиях и вновь обращаться с ней как со своей супругой.

Генрих заговорил:

— Прекраснейшая королева этой замечательной страны, мы странствующие танцоры из Савойи. Мы будем рады танцевать перед вами, чтобы Ваше Величество могло судить, есть ли в этой замечательной стране такие же хорошие танцоры, как в Савойе.

Катарина приняла игру.

— Можете попробовать,— сказала она,— но должна вас предупредить, что у нас в этой стране есть превосходные танцоры и во главе их сам король, кого, по всеобщему мнению, еще никто не смог превзойти. Если у вас есть желание сравнить свое мастерство с нашим, сделайте это. Но я уверена, что вы расстроитесь, увидев, как танцует король.

— Мы счастливы, Ваше Величество, подвергнуть наше мастерство испытанию, а вы будете нашим судьей.

Тогда Катарина сделала знак музыкантам, и при свете факелов перед ней выстроилась маленькая группа. В ней было четверо мужчин и четыре женщины, все в костюмах из синего бархата и серебряной парчи по моде Савойи.

Начались танцы. Это был красивый балет, отличающийся высокими прыжками солиста.

В толпе послышались возгласы.

— Разве это возможно? Он что, прыгает выше короля? Где Его Величество? Он должен увидеть редкое мастерство этих людей, особенно, их солиста.

Наблюдая это, Катарина изумлялась, как все могут так искренне участвовать в игре, в этом маскараде, изображая свое полное неведение, хотя видели подобное, должно быть, много раз.

Наконец, танцы закончились, и все танцоры оказались на коленях перед троном королевы.

— Прошу вас, снимите маски, чтобы мы могли увидеть ваши лица,— сказала Катарина.

Танцоры поднялись на ноги, а Катарина не сводила глаз с их солиста — а тот тем временем картинно сбросил маску.

Все присутствующие издали изумленные возгласы, а затем громко зааплодировали. Генрих поклонился королеве и обернулся назад, чтобы всем было видно, кто он такой.

Он совсем не повзрослел, подумала Катарина, и ей стало немного легче, потому что приятнее увидеть наивного мальчика на месте грубого мужчины.

Затем Генрих приблизился к королеве, взял ее руку и поцеловал, что вызвало громкие крики в толпе народа.

«Пресвятая Матерь Божья,— пробормотала про себя Катарина,— так мы действительно можем начать все сначала? Как будто ничего и не случилось?»

Она с готовностью пошла ему навстречу.

Громко, чтобы всем было слышно, Катарина произнесла:

— Так значит, это были вы, Ваше Величество. Я не могла поверить, что нашелся кто-то, кто мог с вами сравниться, хотя казалось, что этот савояр и мог это сделать. Благодарю Ваше Величество за доставленное удовольствие.

Затем смело встала и, взяв в ладони его лицо, притянула к себе и поцеловала.

На несколько секунд она затаила дыхание, опасливо выжидая, но король вернул ей поцелуй, и народ разразился приветственными возгласами.

— Милая Кейт,— прошептал он,— все это в твою честь.

И тогда всем, кто наблюдал, как Генрих сидит рядом с ней и они дружески разговаривают, показалось, что к королеве вернулась частичка ее молодости.

В ту ночь они спали вместе. Им как никогда раньше был нужен ребенок. Все вернулось на круги своя, и, в конечном счете, у них был еще один шанс.