Хотя... Может и не стоит идти к Маллену лично.

Через приоткрытую дверь он вызвал своего помощника:

– Линдсей, срочно вызови сюда Стива Болтона.

– Так точно, сэр.

Болтон объявился через четыре минуты. Глава Группы тайных тактических операций представлял собой высокого мужчину с резкими чертами лица и короткой стрижкой. Он всегда стоял так, что большинство людей чувствовало себя неудобно, скрестив руки и выпятив грудь, словно хотел казаться крупнее, чем есть на самом деле. Картрайт всегда считал, что Болтон скорее походил на физрука средней школы, нежели на руководителя отдела ЦРУ. Ему больше подошел бы свисток на шее, чем пистолет на бедре.

– Сэр? – произнес Болтон вместо приветствия, остановившись в дверях и скрестив свои мясистые руки.

– Болтон, заходи. Мне нужно небольшая услуга. Закрой дверь, – Картрайт даже не пытался подбирать слова. Как только дверь была закрыта, он продолжил. – Клинт Моррис мертв.

Скулы Болтона, как и плечи, тут же обмякли.

– Боже, – пробормотал он. – Зеро?

– И я хочу, чтобы ты доложил об этом директору Маллену, – кивнул Картрайт.

– Я? Но Моррис – ваш парень.

– Да, – подтвердил Картрайт, – но у меня нет времени для бюрократии. Я итак знаю, что он скажет. Сейчас я собираюсь отправиться в Цюрих ближайшим рейсом. Если это и можно исправить, то стоит быть на месте, а не сидеть здесь.

Болтон явно не был рад подобным перспективам, но Картрайт был его руководителем, поэтому спорить бессмысленно. Вместо этого, он несчастно вздохнул и спросил:

– Что ты хочешь, чтобы я сказал ему? Кроме того, что Моррис мертв.

– Лишь это, – ответил Картрайт, надевая свой черный пиджак.

– Нужно что-то для продолжения, – вздохнул Болтон. – Какова цель Зеро? С кем он работает?

– С кем? – фыркнул босс. Болтон совершенно не стремился изучить информацию о Кенте. Его повысили до руководителя лишь для того, чтобы заполнить вакантное место после перехода Картрайта на должность заместителя директора. – Готов поспорить на всю зарплату, что он не работает ни с кем.

– Но... – мозг Болтона, казалось, заработал на износ. – Нет. Он же всего лишь человек.

– Да, – пробормотал Картрайт, застегивая портфель. – И в этом проблема. Он всего лишь человек, – выходя из кабинета, он дважды хлопнул Болтона по плечу. – Если Маллен спросит – я в Цюрихе, пытаюсь узнать кто еще жив и почему погибшие мертвы.

*

«Premio Insurance» представлял собой маленький магазинчик, расположенный в старом, узком здании на Виа да Винчи в Риме. Внутри была лишь небольшая зона ожидания и два одинаково крошечных кабинета. Стены были обшиты деревянными панелями, а полы окрашены в белый цвет.

За стойкой регистрации стояла женщина по имени Энн. Ей было тридцать три и она переехала сюда из Омахи. Работа была хорошей – ей платили приличную зарплату, которой вполне хватало для проживания в Риме, за то, что она восемь часов сидела за столом, встречая и провожая посетителей.

Сама она вообще ничего не знала о продаже страховок.

Колокольчик над дверью зазвенел и Энн нацепила свою лучшую улыбку.

– Доброе утро, – произнесла она. – Боюсь, мы не принимаем новых клиентов до.. о, Боже.

Вошедшая женщина была высокой красивой блондинкой с яркими серыми глазами. Ее губы были настолько узкими, что скорее напоминали черту на лице. Она была в белой футболке с v-образным вырезом, которая на данный момент была полностью пропитана кровью, особенно с правой стороны. Черная, подсохшая жидкость также виднелась на ране на ее руке, но, казалось, она даже не замечала этого.

Также женщина не предприняла ни малейшей попытки скрыть небольшой пистолет, Вальтер РРК, торчащий из-за пояса.

– Я хочу поговорить с Картрайтом, – категорично ответила незнакомка.

– Прошу прощения, мэм, – Энн несколько раз удивленно моргнула, – но я не знаю, кто...

– Послушай меня, леди, – перебила посетительница. – У меня было действительно хреновое утро. Я очень зла. В обойме у меня еще целых четыре пули. И я хочу поговорить с Картрайтом. Сейчас же.

Энн медленно облизала губы. Когда люди приходили к ним не за страховкой, то, как правило, звучало банальное: «Прошу прощения, мисс, моя машина сломалась и я хотел бы воспользоваться телефоном». В таких случаях она вежливо кивала и провожала их в кабинет. Это и была ее работа.

Пистолетом ей не угрожали никогда.

– Секундочку... – медленно сказала Энн и подняла трубку. Телефон был похож на антикварный, но без циферблата. Он автоматически соединял с оператором в Лэнгли. Девушка быстро сообщила о странной окровавленной посетительнице, пришедшей в их офис.

– Кто спрашивает? – прошептала она, прижав трубку к плечу.

– Передай, что это Мария Йоханссон, – наклонилась над столом блондинка. – И что Картрайт будет рад принять звонок.

*

Энн проводила Марию в один из кабинетов и вернулась к своему столу. Йоханссон закрыла за собой дверь и поморщила нос от дизайна. Подобное можно было встретить на Среднем Западе, но никак не в Риме: деревянные панели на стенах, поддельные сертификаты о лучшем обслуживании клиентов, ужасный мотивирующий плакат с изображением кота, когтями цепляющегося за бельевую веревку, и надписью «Никогда не сдавайся!»

В кабинете не было ни души. В соседнем, на самом деле, тоже. Здесь работала только девушка на входе и лишь изредка мог появиться какой-то агент, нуждающийся в помощи, которому некуда больше идти. Они называли это «прийти из ниоткуда». Иногда агенту требовалось залечь на дно, если операция шла не по плану и кто-то следил за ним. Это могло продолжаться пару дней или даже недель, но, в конце концов, они появлялись в назначенном месте, нападобие этой страховой компании в Риме, и докладывали о ситуации.

Для всего был свой код, своя метафора. Мария обратила внимание, что большинство из них включали такие понятия, как холод, темнота, тени или тишина.

В центре кабинета стоял простой дубовый стол, заваленный бумагами, ручками и прочей канцелярией для создания вида на случай, если кто-то случайно зайдет во время обеденного перерыва. С одной стороны стоял крутящийся стул без подлокотников, а с другой – два зеленых мягких кресла для посетителей. Мария не стала садиться. Она нервно ходила туда-сюда по трехметровому помещению.

В обычное время она ни за что не приехала бы сюда. До сегодняшнего дня она считала это достаточно опасным, даже безрассудным. Если в