Задираю голову, чтобы слёзы закатились обратно, и спрашиваю:

– Хочешь услышать: «ты был прав»?

– В чём именно? – аккуратно подключается к беседе Каин. И следом выдаёт уверенное: – Хотя, наверное, прав я во всём и всегда.

– В гости пришёл Патруль Безопасности.

– Ты сбежала от Патруля? – восклицает юноша. – Конфетка, ты шутишь?

– Удивляешься, словно для тебя это ново.

– Я революционер, а не преступник! – оправдывается Каин.

– А есть разница?

– Для политического гласа – нет, на законодательном уровне – тоже нет. Но по факту – весомая. И ты сбежала – как преступница. А я соучастник?

– С добрым утром.

– Нас преследуют…Это машина твоего отца?

Панически вжимаюсь в кресло и тяжело дышу. Не желаю оборачиваться. Не желаю смотреть в зеркала дальнего вида. Не желаю видеть отца с его скулящим взглядом и застывшим на губах: «ты же Голдман, детка».

– И не только твой отец. Патруль подключился.

– Ускоряйся.

– Что?

– Ты хотел спасти богатенькую наследницу Голдман? Тебе представлена прекрасная возможность проявить себя, революционер из Острога.

– Если начнётся погоня, включат сирену – наш побег будет сопровождаться не только негодующими взглядами.

– Боишься быть арестованным, гражданин без чипа?

– Ты точно Голдман? – улыбается Каин и жмёт некую комбинацию на панели управления, после чего машина – словно рывком – ускоряется; дома и мосты проносятся слишком быстро, слишком бегло – не успеваю по обыкновению разглядывать их, окна в зданиях расплываются, собираются в мешанину цвета. Надеюсь, меня не стошнит…Не думала, что служебные авто (и вообще какие-либо машины в Новом Мире) способны передвигаться с такой скоростью. – Для начала оторвёмся, конфетка.

– И как? Новый Мир не особо велик, будем петлять по районам?

– Отправимся на Золотое Кольцо – всё, как нравится Карамель Голдман, не изменяя традициям.

– Если это шутка – отстойная.

– А где ещё прятаться, как не в самом людном месте?

– Много свидетелей.

– Одни побоятся поднять глаза, проявив излишнее любопытство, другие прикроют тебя спинами, завидев Патруль Безопасности. Мы не одни, Карамель. Ты не одна.

Хотелось бы верить.

– Во времена всеобщего хаоса спасает сплочённость. Во времена разрозненного индивидуализма требуется ощущать единство.

Перестраиваемся на другую воздушную полосу и проносимся под мостом. Улицы разрезают сигналы других машин, улицы разрезает гул Патруля Безопасности. Из открытых окон слышится скудная брань напуганных водителей; Каин бегло оглядывается на меня и – вижу сквозь уголки дыхательной маски – улыбается.

Оказываемся в Западном районе – летим около грузовых поездов, что стремглав несут товары из Восточного. Едва успеваем обогнать дрогнувший поезд – чуть не задевает нас; вздрагиваю и сильней вжимаюсь в сиденье.

– Всё будет хорошо, конфетка, – кивает юноша.

Некто выплывает над нами – мчащиеся автомобили, именуемые Патрулём и никогда ранее не видимые на улицах Нового Мира. Путаем след, проносясь между складов. Как только оторвёмся от явных преследователей – исполним задуманное: остановимся у Золотого Кольца.

Мчимся вдоль поездов, мчимся вдоль бесконечных запутавшихся мостов – возвращаемся к амфитеатру.

– Сейчас! – командует Каин и дёргает руль в сторону. Машина несётся к средним этажам Золотого Кольца, пренебрегая всеми правилами воздушного ориентирования. – Выходим!

Едва нависнув над посадочным местом, сбегаем. Автомобиль остаётся на платформе – косо, безобразно, девиантно. До лестницы, уводящей вниз, несколько десятков отделов. Быстро вклиниваемся в армию неузнанных, сокрытых масками, притирающихся плечами. Каин прихватывает меня за руку и тащит следом, велит не оборачиваться и замедлить шаг вместе с ним. Мы бежим – недолго. Вползаем в тучу людей, вползаем в кучу людей – те бредут в одном направлении, наученные запуганные взгляды борются с любопытством и смотрят исподтишка. Патруль Безопасности находит брошенную нами машину, но мы уже далеки от неё. Двигаемся с одного этажа на другой.

Спрашиваю, безопасно ли было оставлять автомобиль. Всё время и каждую поездку там велась запись с нашими беседами.

– Нет, записи не было, – и Каин спокойно пожимает плечами.

– В каком смысле? – уточняю я.

– В прямом. Мой человек помог, и мы вывели машину из системы: ни записей разговоров, ни видеосъемки, ни датчика отслеживания, ничего.

– Всё то время, что ты возил меня, и я была уверена в своей безопасности?

– Смешно, правда? Новый идеальный мир не смог обеспечить тебя этой безопасностью. Выбирай друзей лучше, пока у тебя плохо получается.

– Обидно…

– Нам бы сесть на поезд, спускаемся к станции, – спокойно говорит юноша.

– Ты ведь знаешь, что поезда циркулируют каждый по своему району? – спрашиваю я.

– Мы сядем на другой поезд на другой станции.

Закатываю глаза:

– Что ещё не написано в учебнике Академии?

– Терпения, конфетка.

– В Новом Мире всего четыре поезда – по числу районов. Других нет.

– А ещё нет преступности, нищеты, голода, революции, войн. Вот только это официальные государственные метки, не имеющие ничего общего с реальностью.

Мы спускаемся на несколько этажей. Как непривычно наблюдать над собой крышу – вздыхать через защитную маску грязный воздух улиц, но не видеть скрученные над головами мосты, слушать бесчисленные гудящие автомобили, но не встречаться взглядом с водителями на воздушных полосах. Как непривычно не ступать по верхней и единственной допустимой для северянки платформе.

– Потрясена? – спрашивает Каин.

– Немного.

– Впервые спустилась?

– Что очевидно.

– Как ты себя чувствуешь?

– Чувствую, – отвечаю я с нервным смешком. – Живее, чем неделю назад. Это плохо?

– Это адреналин, конфетка. К нему привыкаешь, даже подсаживаешься на него.

Допытываю, куда мы всё-таки идём. Тогда Каин рассказывает, что чуть ниже основных городских путей утаена дополнительная станция, отправляющая поезд, о котором мало кому известно.

– Среднестатистический гражданин идеального града, – говорит юноша, и в том слышится злорадство, – ни за что не окажется в подобном месте. Требуется покинуть поверхность.

Нырнуть в глубину.

И задышать.

– Этого точно не было в учебниках Академии, – говорю я.