Можно было бы назвать ряд имен и фамилий немецких друзей. Из их числа позволю себе выделить Карла Кляйнюнга. В нем, на мой взгляд, наиболее емко нашло выражение все то, что цементировало дружбу немецких и советских людей, проверяло ее на прочность огнем и мечом.

Если о жизни Кляйнюнга сказать коротко, одним словом, то это слово — подвиг. Свои лучшие годы он отдал борьбе с величайшим злом человечества — фашизмом. Природа не наделила его ни ростом, ни мощным телосложением, ни физической силой, но, стремясь компенсировать «упущения», дала ему твердую волю, жизнестойкость, прочный запас внутренних сил, бесстрашие и высокую порядочность.

Карл Кляйнюнг родился на Рейне 11 марта 1912 года. Его жизненный выбор определили интересы рабочей среды, в которой он рос и воспитывался, и отец, состоявший членом коммунистической партии Германии. Окончив начальную школу, Карл вступил в рабочую спортивную организацию, а в 18 лет стал членом компартии Германии. С приходом к власти фашистов Кляйнюнг, по решению ЦК партии, эмигрировал в Бельгию, а затем в Голландию, откуда нелегально доставлял политическую литературу в Германию. С 1936 по 1939 год сражался вместе с советскими добровольцами на стороне республиканцев в Испании. Осенью 1939 года, после победы Франко, перебрался во Францию, и через некоторое время его переправили в Советский Союз. Работал слесарем на автомобильном заводе в Горьком.

С нападением фашистской Германии на Советский Союз Карл Кляйнюнг активно участвовал в специальных операциях против вермахта. В 1943 году вместе с партизанами Белоруссии готовил успешно завершившееся покушение на палача белорусского народа рейхскомиссара фон Кубе. Войну закончил в рядах прибалтийских партизан. В феврале 1946 года возвратился в поверженную Германию, где включился в работу по созданию местной полиции и позднее органов госбезопасности ГДР. До ухода в отставку руководил военной контрразведкой в звании генерал-лейтенанта.

Кляйнюнга и его жену Юлию Арнольдовну я знал близко. Оба симпатичные и добрые люди. Прожив тревожную, полную опасностей жизнь, они не ожесточились, не ушли в себя. Всегда тянулись к общению с людьми, умели от души веселиться, ценили дружбу. Карл Кляйнюнг знал и пел многие советские песни, больше других ему нравилась «Катюша».

В силу обстоятельств живя многие годы вдали от родины, будучи верным принципам интернационализма, Карл Кляйнюнг не переставал быть немцем. По моим наблюдениям, в нем всегда брали верх национальные привычки и характер. Он осуждал годы нацизма, но с любовью говорил о немецком народе, его достоинствах.

Таких преданных советским людям друзей, как Карл Кляйнюнг, которые в самые кризисные времена современной истории всегда находились по нашу сторону баррикад, боролись с фашизмом, вносили вклад в дело мира и обеспечение безопасности Советского Союза, в социалистических странах было немало.

В условиях развала содружества социалистических стран, объединения Германии мы не позаботились о наших друзьях, не взяли их под защиту. Повели себя как эгоисты и отступники. Нарушили старую заповедь: друзей в беде не бросают. Трудно, очень трудно будет теперь приобрести новых друзей. Доверие к нам утрачено. Если не навсегда, то на многие десятилетия.

* * *

Живя в ГДР, я пристально всматривался в прошлое и настоящее немцев, пытался постигнуть их сильные и слабые стороны, найти ответы на интересовавшие меня вопросы. Почему, например, в истории Германии постоянно соседствовали, с одной стороны, великое созидание и прогресс, а с другой — милитаризм, разрушительные и кровопролитные войны? В силу чего нация, давшая миру таких выдающихся философов и мыслителей, как Гегель, Фейербах, Кант и Маркс, сама стала заложницей преступной фашистской клики? Почему оказалось возможным создание близ Веймара — исторического центра германской культуры, города, связанного с жизнью и творчеством свободолюбцев Гете и Шиллера, — ужасного концлагеря Бухенвальд, унесшего жизни более 50 тысяч заключенных? Таких противоречивых вопросов возникало множество.

Ответы на них приходили в процессе осмысления истории Германии, личных наблюдений и бытового общения с немцами во время посещения заводов и предприятий, сельскохозяйственных кооперативов, многочисленных поездок по ГДР, знакомства с историческими местами, памятниками национальной культуры и искусства.

Главный вывод состоял в том, что ГДР, как и другая часть Германии, напоминала огромные сказочные часы, собранные и хорошо отлаженные чудесными мастерами глубокого прошлого. Механизм часов работал четко и без перебоев.

Как государство, так и каждый его гражданин делают свое дело своевременно и добротно. Мне никогда не приходилось видеть штурмовщину, субботники и воскресники, выезды на уборку урожая школьников, студентов или армии, вообще какого-либо подобия авралов. Добросовестный труд — закон существования для каждого немца, он и двигает нацию вперед.

Именно этим прежде всего объясняется высокий уровень производства и жизни немцев. Материальное обеспечение населения Советского Союза было ниже, чем граждан ГДР. Сравнительно маленькая ГДР входила в первую десятку наиболее развитых в индустриальном отношении государств мира. По урожайности сельскохозяйственных культур, продуктивности скота, применению минеральных удобрений и уровню механизации она занимала одно из первых мест в Европе.

На мой взгляд, для немцев не характерно как самоцель высшее образование. Главное — овладеть специальностью, даже самой рядовой, широко распространенной, и обязательно познать ее профессиональные тайны. Восхождение к вершине мастерства требует побывать в роли ученика, подмастерья и только потом дает право сдать экзамен на мастера. Эта хорошая традиция уходит в эпоху феодализма, системы цеховых сословных организаций ремесленников. Мне приходилось наблюдать, с каким достоинством и профессионализмом выполняют свои обязанности продавец в магазине, парикмахер, официант в баре, лифтер, водитель такси, лесник, конторский работник и даже трубочист. Для каждого из них и всех немцев в целом присущи высокое представление о трудовой чести и гордость за хорошо выполненную работу.

Бывший канцлер ФРГ Гельмут Шмидт, давая интервью журналу «Тайм» (1976), высказал такую мысль: «В нашем национальном характере есть некоторая слабость — это стремление доводить все до совершенства. Мы стремимся к совершенству даже в своих ошибках. Это крупные ошибки, даже преступления… Это одна из тех характерных особенностей, которые отмечаются в течение длительного времени в развитии страны».

Приведенные рассуждения именитого немца о своей нации, безусловно, интересны. Они объясняют в определенной мере психологические мотивы расовой теории немцев, их изуверство и геноцид как в самой предвоенной Германии, так и в Польше, Югославии, Советском Союзе и других государствах в годы Второй мировой войны.

Мне довелось посещать бывшие концлагеря фашистской Германии и среди них Бухенвальд. Всегда поражался, с какой скрупулезностью была отработана немцами индустриализация массового уничтожения людей — от убийства до сожжения в печах крематориев. Да, действительно, эти преступления доведены до совершенства.

Иммануил Кант отмечал в немцах готовность ужиться с любым деспотическим режимом. Естественно, с