Алая дорожка бежит уже по белой коже, а я застываю в ужасе понимая, что впервые вижу в этом кошмаре её настоящее лицо. Не изуродованную маску трупа, или воспоминание из прошлого. Нет… Сейчас передо мной моя девочка и она плачет кроваво-красными слезами, а потом нежным голосом шепчет:

— Но это не я держу тебя, милый. Это ты не отпускаешь меня из этого ада… Это ты привязал меня к этому месту, а теперь пришло время тебе меня отпустить, Тэнгри. Тебе…

Я поднялся в кровати, чувствуя как сжимаю зубы так, что от этого болит всё лицо, а по нему бежит холодный пот. Однако не это меня разбудило, а то, как настойчиво гудел сотовый на прикроватной тумбочке.

Вытерев пот рукой и встряхнув головой, я схватился за телефон и поднялся, повернувшись и глянув за спину, где прямо на покрывалах из-за жары спала Моника. Прошёлся взглядом по очертаниям обнажённого тела, и с болью закрыл глаза, проклиная себя за то, что не могу справиться с собственным безумием, которое пожирает мой мозг всё сильнее.

Как только я оказался снаружи на небольшой террасе, сразу ответил на звонок от Нам Джуна.

— Я нашел то, что ты просил, Тангир. Теперь это дело набрало совершенно другие и более красочные обороты, учитывая то, что произошло с отцом Греты. Зайди на почтовый ящик своего телефонного номера, там всё по делу в Канвондо.

— Спасибо, Хён. Надеюсь ты убрался со Штатов домой? — я уперся рукой в перила, наблюдая за тем, как внизу по улице на велосипеде проезжает афроамериканец, а за ним бежит пять собак.

— Да. Мы вернулись позавчера в Сеул и еле вывезли мать Греты. Никто не знает чем вообще это закончится. Учитывая, что Лей поднял на уши всех в Сиэтле, вероятность того, что нам станут мстить за уничтожение Клетки очень большая. И если дойдет…

— Здесь есть что-то намного большее, чем просто игорный бизнес и бойцовские ринги, Хён. Намного, потому что чем дольше я нахожусь рядом с Моникой, тем больше понимаю, что всех нас с самого начала кто-то избрал для своих собственных целей. Если учитывать, что мы просто мелкие сошки в подобном мире, то некто стоящий за всем этим очевидно намного опаснее даже Дже Мина, Хён. Вам нужно быть крайне осторожными в Сеуле. А лучше смыться ещё дальше. Подумайте об отдыхе и новом медовом месяце, примерно в стороне Таиланда.

— Думаешь в золотом треугольнике нас не найдут? — холодно и со смешком спросил Нам Джун, на что я съязвил не менее красочно:

— Не забывай с кем ты разговариваешь, Нам Джун-ши. Я годами скрывался во всех точках Азии, и могу с уверенностью сказать, что именно там можно найти массу мест, чтобы не попадаться этой твари на пути. Подумай, Хён. А мне пора посетить почтовый ящичек.

— Подумаю, сопляк. Смотри не нарвись на пулю опять.

— Постараюсь, — ответил, а на том конце послышались гудки.

Прохладный ветер сменялся на более теплый поток, из-за того что океан в этих широтах был намного теплее, чем в Сиэтле. Не спеша тело остывало хоть немного, пока за спиной не прозвучал уверенный голос.

— Показывай!

Я лишь усмехнулся, и опустив лицо покачал головой из стороны в сторону, понимая что от этой женщины невозможно скрыть ничего.

— Ты прослушку на мой сотовый поставила? — повернулся в желании опять съязвить, но проглотил язык, потому что Моника стояла передо мной в одном белье, а солнечные лучи, поднимаясь по её фигуре, золотили кожу, превращая татуаж в насыщенного цвета рисунки.

— Нет, просто я знала, что твой Хён очень оперативный мужчина, — Куколка прошлась по мне ответным взглядом, скосив его на соседние дома, а следом и на балконы, которые граничили с нашим.

— Тебя не смущает наш внешний вид? — она приподняла бровь, акцентируя внимание и на моем бесстыдстве в пять утра.

— Совершенно. Трусы — это такой же элемент одежды, как и твой лифчик, Куколка. Тем более мы в Штатах, и я уверен в Малибу есть с десяток нудистских пляжей. Здесь нет рамок приличий. Они стёрты, и это конечно огорчает, потому что становится непривычно. Сразу видно, что я не дома… — подмигнул ей и шепнул на ухо, проходя мимо внутрь номера.

— Несомненно, — послышалось за спиной, пока подключал сотовый к плазме и выводил картинку на широкий экран.

Моника встала рядом со мной по правую руку, наблюдая за тем, как я роюсь в сотовом, чтобы отыскать эту проклятую почту.

— Дай сюда! — она вырвала у меня телефон и двумя кликами нашла то, что я искал, — Интересно… и ни черта не понятно, — протянула, прищурившись и смотря на то, что было на экране плазмы.

Я перечитал рапорт следователя полиции управления Канвондо трижды, прежде чем мы открыли нужные документы, которые были точно так же изложены на хангыле. Естественно Моника не зная моего родного языка, стояла и буравила меня взглядом, пока на экране не появились снимки.

— Стоп! — она вырвала сотовый из моих рук опять и увеличив снимок на телефоне, присмотрелась к фото женщины, которая шла по терминалу аэропорта в Инчхоне.

— Катерина Лазарева собственной персоной, — холодно отчеканила и расплылась в ухмылке Моника, а я открыл предыдущие документы на возможных подозреваемых, в которые наши спецы действительно внесли имя россиянки.

— И ты правда думаешь, что подобное, — я переключил на фото с места побоища в подвалах секты и скептически скривился, — могла сотворить эта женщина? Я видел много наёмниц, но ни разу не встречал баб, которые были бы настолько жестоки.

— Катерина Лазарева точно такой же фигурант самого интересного архива нашего бюро, как и ты. Эта женщина неуловима настолько, что за пять лет с того момента, как она впервые устроила кровавую баню в Мексике, ни разу не попадалась нам на глаза, — возразила Куколка и хмыкнула, — Теперь понятно почему. Видимо Лазарева решила сменить географию предоставления своих услуг.

Я ещё раз глянул на Катерину, присматриваясь к ней пристальней. И чем больше осматривал её фигуру, тем больше мне казалось, что подобное невозможно. Передо мной на фото была обычная женщина лет тридцати, вероятно даже старше. Одетая в шикарное белое пальто, под которым естественно виднелись джинсы и кроссовки. Это и замылило сперва мой взгляд. Чисто корейский стиль. Посмотри на неё ещё раз, я бы решил, что это иностранка, удачно выскочившая замуж за чобаля. Однако, прочитав досье на