Он вспомнил деда, отца Бертиля, его уроки вождения. Вторая передача, мой мальчик… только вторая, ни в коем случае не первая, и не газуй, не газуй. Продвигаемся легкими рывками, иначе выроем под колесами яму и будет еще хуже.

Рывками так рывками. Но каждое нажатие на педаль сцепления причиняет острую боль.

– Ну давай же, давай… милая… – бормотал он, не разжимая зубов. Слова прерывались то ли нервным смехом, то ли рыданиями, он и сам не мог определить.

Внезапно глина чавкнула и отпустила жертву.

Он опять посмотрел в зеркало. Двор как на ладони. Если он видит двор, значит, и со двора он тоже виден. С другой стороны, если он не видит преследователей, то и они его не видят. Скорее всего…

Лес был гуще, чем он предполагал, но, на счастье, сосновый, без подлеска. Пока кое-как удавалось протискиваться между стволами. Машина гремела и скрипела всеми своими изношенными стальными суставами, спотыкалась на могучих корнях и подскакивала так, что Ландон даже долбанулся головой в потолок. Солнце сюда не доставало, только грубая чешуя стволов ближе к верхушке светилась, как старая бронзовая кольчуга.

Все. Фалунды уже не видно. Вряд ли они начнут погоню раньше, чем обнаружат тело. Если повезет, найдут не сразу. Контейнер довольно далеко и от дома, и от свинарников, и если фермер все же очнется, то маловероятно, что это произойдет так быстро. Если очнется… Ландона передернуло – ему вовсе не хотелось осознавать себя убийцей.

Остается одно – ехать сколько позволит лес, а потом бросить машину и плестись пешком. Ветви то и дело царапали по лобовому стеклу, словно приглашали остановить машину и выйти.

Выйти и идти пешком? С таким коленом далеко не уйдешь.

Но метров через двести лес, до этого неумолимо сгущавшийся, неожиданно начал расступаться, появился проблеск надежды – и тут вновь забуксовало заднее колесо.

И опять зазвучал в ушах добродушный дедовский говорок.

Яйцо под акселератором, мальчик. Яйцо под педалью, смотри не раздави. И рывочками, рывочками, главное – расшевелить нашу девушку.

Ритмичные, легкие нажатия. Даже раскачиваться начал вперед-назад, будто подталкивал.

Ну давай же, давай…

Вспотела голова, словно съел горсть черного перца.

Наконец-то безотказный “вольво” нащупал опору и выбрался на более или менее сухое место. Уже не разбирая дороги, Ландон продрался сквозь молодой кустарник и выехал из леска. До самого горизонта ни одного дома, но посреди поля стоит слегка покосившийся трактор.

Присмотрелся – не хватает только наткнуться на соседей. Особенно добропорядочных, такие непременно побегут к Уле доносить.

Но нет. В тракторе никого. Вдоль опушки петляет мокрая, но все же кое-как утрамбованная и посыпанная гравием дорога – по крайней мере, нет риска завязнуть. Ландон выдохнул и прибавил скорость. Наверняка рано или поздно этот проселок выведет его на большую дорогу.

Выведет ли? Примерно через километр дорога круто забирала влево. Если все время ехать налево, не исключено, что опять угодит в Фалунду.

Поразмышлял и включил скорость. Все равно другого пути у него нет. Альтернатива – навсегда застрять в грязи.

Ни машин, ни людей, ни полиции. Пустынная дорога.

Успокойся. Ты унес ноги.

Ландон попытался успокоиться. Может, свернуть на первую же из примыкающих, даже не показанных на карте дорог и выждать немного? Или предпринять что-то иррациональное? Допустим, доехать до Черпа, оставить машину на привокзальной площади и сесть на поезд?

Никак не удается избавиться от ощущения: его преследуют. Следов он вроде бы не оставил, машину никто не видел… но это под вопросом. Если уж они выбрали это место, вполне могли поставить камеры наблюдения.

Тоже вряд ли. А вдруг записи с камер попадут в чужие руки?

Нет, опасения напрасны.

На дороге начали появляться щиты с километражем до Эрегрунда.

Ландона охватила непреодолимая, парализующая усталость. Единственное, о чем он мечтал, – вернуться на Каварё и начать жизнь сначала.

Он с трудом шевелил руками, но мозг работал на полных оборотах.

Юхан Сверд решил избавиться от “ожиревших свиней” – это выражение то и дело проскальзывало в его речах. От тех, кто портит ему статистику. Другого объяснения нет.

Но как? Ну, в недавней мировой истории легко найти ответ, как решаются подобные задачи.

Когда все закончится, они попросту сровняют Фалунду с землей. Заметут следы. Скорее всего, и хозяина фермы ждала та же судьба, если бы Ландон их не опередил.

Он вспомнил разлагающиеся трупы в контейнере и опять с трудом подавил рвоту.

Фермер их просто-напросто ликвидировал. Убил и оттащил в контейнер. А может, и не он, даже скорее всего не он. Еще хуже. Если Хелена там, ее ждет та же судьба.

Указатель на Эстхаммар. Ландон резко остановился и съехал на обочину. Включил аварийную сигнализацию.

Если Хелена там… Как он может ее оставить?

Он изо всех сил прижал руки к вискам.

Что он должен делать? Что он может сделать?

Как ему справиться с этим замком? Болторез? Болгарка?

Дужка диаметром миллиметров восемь. Большой болторез должен взять. Или болгарка… но где для болгарки взять питание? Правда, он слышал, что появились болгарки на аккумуляторе, но он таких пока не видел. Можно спросить на заправке.

Не отнимая рук, Ландон опустил голову на руль.

Думай… думай…

Надо загнать машину на первую попавшуюся лесную дорожку и дождаться темноты.

Рядом остановился красный “сааб”. Водитель опустил стекло:

– Помощь нужна?

Ландон, не открывая окна, поднял руку и помотал головой: нет, спасибо, все в порядке.

Выключил сигнализацию. Не стоит привлекать внимание.

Водитель “сааба” еще несколько мгновений смотрел на него испытующе, потом пожал плечами и уехал. Ландон немного выждал и двинулся за ним.

На въезде в Эстхаммар заметил автомастерскую.

Опустил солнцезащитный козырек, глянул в зеркало и сразу понял, почему так подозрительно смотрел на него парень в “саабе”. Налитые кровью глаза, слипшиеся, мокрые от пота волосы.

Вытер физиономию футболкой, сделал несколько глубоких вдохов и произнес:

– Никто ничего не знает.

Хотел сказать громко, но вышло шепотом.

Сжал зубы и мысленно повторил:

Никто ничего не знает.

В мастерской было темно, прохладно и безлюдно – ни души. Ландон сел у конторки на высокий, как в баре, табурет.