— вначале такое же обучение по собственным материалам, потом планомерная работа изо дня в день, притирка характеров. Кстати, на предварительный курс по управлению даром кроме команды мне навязали еще несколько женщин постарше возрастом. К экзам они не лезли, слушали мои пояснения и отрабатывали упражнения из методички, исчезнув, как только база была усвоена. Ничего кроме имен я о них не узнал, жили они в гостинице и ходили в гражданском, но характерные повадки и цепкий профессиональный взгляд за простым «Зовите меня Надя, Таня, Маня» (нужное подчеркнуть) не скроешь. Судя по всему привет от полковника Красновой. Как я подозревал, подобная группа далеко не последняя в моей жизни, на этих ребятах я отрабатывал методику подготовки.

Конец осени запомнился даже не поездкой к мизантропу Горбунову — реально, до встречи с ним я считал, что такие люди встречаются исключительно на страницах романов! Хмурый, всем недовольный, на всех обиженный Геннадий Матвеевич полагал себя непризнанным гением и вел себя соответственно. Ничего общего с шефом! Несмотря на предварительный звонок Воронина и гостинцы от Агеевой, общий язык мы с оренбургским конструктором нашли не сразу, а только после того, как я продемонстрировал свою нехилую заинтересованность в заказе его хиреющему КБ.

Не фееричной дракой Коваль и Тушнолобовой, после которой всю группу пришлось вызволять с гауптвахты, и даже не вылетом Лизы Зарябиной из программы по причине неожиданно обнаруженной беременности, ноябрь был важен двумя судьбоносными разговорами.

Первый состоялся в самом начале месяца еще до поездки к изобретателю прототипа композитной брони.

— А почему вы Горбунова сразу не привлекли? — спросил я у начальника как-то вечером, когда мы с ним вдвоем присобачивали к Ванечке новые приводы. Старые чем-то Воронина уже не устраивали.

— Я так понимаю, Светлана Владимировна уже рассказала тебе о нашей дружбе и чем она закончилась? — отозвался шеф на мой вопрос.

— В общих чертах, она в основном на гибели сына упор сделала.

— Видишь ли, Миша, — Иван Дмитриевич вытер испачканные руки ветошью и отошел от робота на несколько шагов, чтобы оценить крепеж, — Я глубоко уважаю Светлану Владимировну, после смерти моей мамы они с Афанасием Викторовичем заменили мне родителей, но не только они тогда потеряли близкого человека, нам с Алексеем тоже досталось. У Агеевых погиб сын с невестой, у нас — жены и друг. Гена жил далеко, а мы с Алексеем в своем горе сблизились. Может быть, сыграло роль, что у нас с капитаном больше никого не было — я сирота, Лешка со своей матерью никогда по-настоящему не ладил, а у Горбунова уже тогда имелось две жены и сестра его с ними жила. Мы его часто в шутку султаном и гаремовладельцем звали. А может быть дело просто в разнице характеров, но с Геной мы разошлись, общаться только недавно начали и то с трудом. Когда конструировал Ваню, я попробовал возобновить былую дружбу и с Геннадием проконсультироваться, но он сразу же предложил воспользоваться стандартным опытом, ведь для Вани вес брони несущественен. При его габаритах килограмм туда-сюда… к тому же он не человек. Вроде бы дело сказал, но мне его совет показался завуалированным отказом помочь и вообще отказом…

— Жаль. Я хотел попросить у вас рекомендацию к нему и отпроситься на день-два в поездку.

— Так ты решительно настроен попробовать другие варианты по броне?

— Иван Дмитриевич, я ведь понимаю, что вам все не ухватить, но то, что нам поставляют из Ветошкинского КБ — полная жопа, извините меня за прямоту! И я узнавал: туляки идут по тому же пути, и на Урале клепают подобное. Обратившись к ним, мы ничего не выиграем, а получим примерно то же самое согласно Малышевской концепции. У Горбунова есть альтернативные разработки, его труд, не знаю, читали ли вы его, вообще оказался очень познавательным, вся загвоздка в том, что его броня намного сложнее и дороже в изготовлении. Если надо, я сам пойду к Руслане Евгеньевне утрясать финансирование. Нам ведь не надо тонны, нам пока только на десяток машин, а во-вторых, насколько я помню, любой процесс производства со временем удешевляется.

— К Забелиной, говоришь… к Забелиной я сам съезжу, не хватало еще мне на помощника переговоры перекладывать, — решился наконец профессор, — Но это только после того, как ты мне привезешь от Горбунова все выкладки, расчеты и примерный эскиз. А вот ты, если найдешь в Гениных идеях рациональное зерно, обратись параллельно к Красновой, неофициально, у вас с ней, говорят, весьма теплые отношения сложились, — предложил Воронин, намекая, что в курсе всего, что происходит в его КБ.

— Тоже здравая идея.

— Гене я сегодня же позвоню, с Маздеевой вопрос по поездке согласую, — новый намек на то, что проф полностью держит руку на пульсе, не пропуская мелочей — тремя неделями раньше я бы сам согласовал с Людмилой Васильевной командировку, но с началом романа майора с Мишкой наши отношения на радость Зайкам свелись обратно к сдержанно-официальным. — Но ты должен привезти такие доказательства преимущества Горбуновской брони, чтобы ни одна халдейка из СБ не смогла мне поставить в упрек нашу с Геной былую дружбу! Считай это экзаменом!

— На что? На профпригодность? — улыбнулся я ультиматуму Ван-Димыча.

— На жизнь, Миша, на жизнь!

Мы некоторое время крутили гайки в тишине, но меня мучил еще один вопрос:

— Шеф, скажите, а вы верите, что ваш друг Олег Агеев смог найти причину появления тварей?

— Нет! — донеслось от входа, — Ваня, ну ладно Мишка — молодой дурак, а ты-то что⁈

Проф пожал плечами и с вопросом в глазах посмотрел на вставшего у ног Ванечки Угорина.

— Проверяю помещения перед выходом, все кроме вас двоих давно уже ушли, давайте-ка и вы собирайтесь, почти ночь на дворе! — проговаривая причину появления, он пальцем изобразил круг и приложил ладонь к уху. Иван Дмитриевич на эту пантомиму скорчил скептическую мину, я, в общем-то, тоже не поверил в наличие прослушки — никакой жизни не хватит, чтобы писать и прослушивать все разговоры, ведущиеся в КБ, а оно ведь далеко не единственное в Муромцево, но Угорин показал нам кулак, и до самого выхода мы молчали, разойдясь у крыльца.

— Что бы ни нарыл Олег, это сгинуло вместе с ним, — резко заметил Алексей Игоревич, проделывая вместе со мной часть пути до дому, — Димыч у нас скромный, жаловаться не станет, но я тебе, Мишаня, так скажу: меня сейчас на следствии в СБ так не трясли, как нас всех тогда. И поднимать этот вопрос мы навсегда зареклись. Хочешь — пей чай с тетей Светой, слушай ее истории, но эту тему с нами никогда не обсуждай! И Димыча не тревожь! Я ясно выразился⁈

— Предельно! — хмуро ответил на его приказ.

— Не успокоишься, ясно… — капитан порылся