В такой ситуации люди обычно обращаются к бесполезной или разрушительной деятельности. Поиск удовольствия ведет к энтропии, а не гармонии. Яркий пример тому — детская преступность{142}, столь быстро распространившаяся в богатых предместьях США. Ее основная причина — эпидемия скуки, поразившая множество подростков: им нечем заняться в своих «стерильных» районах. «Назовите что-то более кайфовое, чем забраться в чужой дом, пока его хозяева спят, и стащить драгоценности, — говорит молодой человек из богатой семьи, арестованный за квартирную кражу, — и я этим займусь. Но у нас больше нечего делать». Конечно, если бы этот юноша осознал имеющиеся возможности, он, несомненно, нашел бы чем заняться. Например, он мог бы играть в теннис, читать, стать добровольцем в общественной организации, ходить в походы, научиться водить машину, изучать иностранные языки. Но чтобы все это вызывало интерес, требуются, в частности, примеры для подражания, а среди его взрослых знакомых очень мало кто способен вовлечь молодого человека в сложные виды деятельности.

Не будет преувеличением сказать, что причина великого множества проблем нашего общества — отсутствие потока в повседневной жизни. Различные виды химической зависимости, несомненно, отражают стремление искусственным образом восстановить некоторые аспекты оптимального опыта. Алкоголь, кокаин, героин изменяют наше восприятие новых возможностей или своих способностей и позволяют на некоторое время почувствовать себя так, словно мы уравновесили то и другое. Но искусственно вызванный поток опасен в двух отношениях: во-первых, он не требует напряжения сил и поэтому не поднимает на новую ступень сложности, а во-вторых, вызывая физиологическую зависимость, он стремительно усиливает энтропию на индивидуальном и групповом уровнях.

Еще один признак того, что повседневная жизнь почти не вызывает состояния потока: культура становится слишком зависимой от пассивных, ненужных развлечений. В идеальном обществе каждый человек должен резать по дереву, ткать, писать компьютерные программы, рисовать, рассказывать истории, петь и танцевать. Там едва ли возникла бы потребность в профессиональных артистах, чья задача — отвлекать людей от монотонности их повседневных занятий. На Бали или в отдаленных европейских деревнях можно найти примеры, приближающиеся к этому идеалу. Там все занимаются различными ремеслами, причем на высоком уровне. Но к сожалению, есть много ярких противоположных примеров: сразу вспоминаются древнеримские цирки или гонки колесниц в Византии периода упадка. В нашей культуре тоже расплодились мемы-паразиты, внешне подражающие потоку, однако не приносящие полезных результатов. Мы уделяем очень много внимания музыкальным записям, видео, телевидению, фильмам, бульварной литературе, низкопробным журналам. Они доставляют некое подобие удовольствия, однако, не требуя никаких умений, лишь забирают энергию, но не способствуют сложности.

Можно сказать, что как вид мы зависимы от потока. Именно это состояние позволило нам развиться и стать теми, кто мы есть. И именно благодаря ему мы сможем достичь еще большей сложности в будущем. В идеале мы способны получать глубочайшее удовлетворение от решения подлинно сложных и интересных задач в повседневной жизни, на работе, в семье, в творческой деятельности, дружбе. В противном случае мы так и будем создавать суррогаты вроде химических веществ или ритуалов, наполняющие наше сознание призраками потока. А ведь некоторые из этих суррогатов очень опасны, поэтому нам просто необходимо отыскать в нашей повседневности возможности для переживания потока.

ПОТОК В ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ

Невозможно объективно измерить, находится ли человек в состоянии потока, подобно тому как мы измеряем температуру тела или определяем высокий уровень холестерина. Однако есть два параметра, позволяющие надежно определять частоту и силу потока. Первый опирается на интервью и структурированные вопросники, выясняющие у респондентов, испытывали ли они когда-либо чувство глубокой сосредоточенности, полной вовлеченности и т. д., и если да, то как часто. По результатам, полученным при помощи этого метода, около 87 % взрослых американцев испытывали состояние потока, а оставшиеся 13 % утверждают, что оно им совершенно не знакомо. У тех, кто знаком с потоком, такое состояние возникает с очень разной периодичностью{143}: одни заявляют, что входят в него реже одного раза в год, другие — что несколько раз в день.

Люди, редко сталкивающиеся с состоянием потока, не слишком довольны своей работой, и для того, чтобы испытать радость, им нужны развлечения. И наоборот, людям, утверждающим, что поток приходит в их жизнь ежедневно, семья и работа приносят удовлетворение. Вот пример 48-летнего мужчины и его 17-летнего сына из Северной Италии (опрошены командой Массимини). Оба они работают на механических ткацких станках, принадлежащих многим поколениям их семьи. Каждый из них назвал ткачество деятельностью, максимально приближающей его к состоянию потока. Сначала отец описывает непростую задачу — следить за дюжиной одновременно работающих станков, чтобы в них не кончилась нить и чтобы они не остановились:

«Трудно сосредоточиться на чем-то одном. Я стараюсь, чтобы все было под контролем. Исправляю неполадку в станке, а сам уже думаю о другом, в который надо вставить нить или сделать еще что-то. Иногда нить заканчивается. Я всегда стараюсь это предвидеть… Как бы то ни было, во время работы я сосредоточен».

Сын-подросток назвал своим самым приятным переживанием «видеть, как станок заработал, и понимать, что это сделал ты». У него два любимых занятия — на неделе работать, а в субботу развлекаться с друзьями. Вот как он описывает свои ощущения во время работы: «Когда я работаю на станках, я очень сосредоточен: я здесь — и все. Ведь если будешь думать о чем-то постороннем и отвлечешься, то совершишь ошибку. Нужно следовать логике, или все испортишь. Но даже когда все станки работают, надо присматривать за ними. Я уже три года слежу за ними один, вот почему я успеваю их обслуживать… Некоторые вещи происходят на автомате, потому что все время делаешь их одинаково. Но бывает и что-то новое — здесь надо постоянно учиться. И нужно всегда следить за тем, что делаешь».

Этот тип работы — когда вся семья может радостно и с пользой заниматься общим делом, — встречается все реже и реже. Тем не менее ответы на наш вопросник показывают, что есть еще немало возможностей найти такие же творческие задачи в повседневной жизни — в работе, игре, молитве или отношениях.

Второй способ измерить поток — метод выборки переживаний. Эта техника, разработанная мною в Чикагском университете в начале 1970-х, требует, чтобы респондент в течение недели носил с собой программируемый секундомер и заполнял две страницы дневника каждый раз, когда электронное устройство издает сигнал. Оно активизируется через случайные промежутки времени, и большинство респондентов выполняют задание около 50 раз в неделю. Так возникает последовательное описание того, что респонденты делают и чувствуют в типичных ситуациях повседневной жизни.

Мы измеряем поток с помощью этого метода, анализируя ответы на два вопроса: с какой задачей человек столкнулся, когда был получен сигнал, и каким умением, по его мнению, он обладал в тот момент, — респондент дает оценку по десятибалльной шкале. Если и задача, и умение выше среднего недельного уровня для этого человека, мы считаем, что он находится в состоянии потока. Если обе переменные ниже среднего, то считаем, что этот человек находится в состоянии апатии. Если задача выше среднего, а умение ниже, то это состояние беспокойства. В противоположной ситуации (низкий уровень задачи и высокий — умения) соответствующее состояние сознания называется скукой. Многие исследования показали, что определенные соотношения сложности задач и уровня умений действительно создают ожидаемые состояния сознания.