сталь хорошая, прочная, умели делать в Испании доспехи. Жаль, пуля размером с небольшой мандарин оставила приличную такую вмятину.

- Ты чё, Балда, глянь какую хорошую штуку попортил. В чём я теперь царю покажусь? - обратился к здоровяку. Тот зыркнул на меня:

- А ты шо, бариН, царя знаешь?

- Есть такое дело. - Я потряс ущербным полудоспехом: - А теперь показаться не в чем.

Детина поднял на меня неверящий взгляд.

Рассматривая вмятину Я обратился ко всем разбойникам: - Ну что, орёлики, с вами делать-то, а?

Они глядели волками исподлобья, а самый здоровый, как позже выяснилось, Атаман, пробасил: - Твоя взяла, барин. Одолел, веди к исправнику.

Я кхекнул и мотнул головой, как Сухов в "Белое солнце пустыни": - Ишь что захотел! Делать мне больше нечего, как вот всё брошу, и поведу вас к исправнику. Такой крюк давать из-за вас.

- А чаво, в расход пустишь?

Я покрутил пальцем у виска. Видимо это жест интернациональный, и у русских давно известен, потому что вожак напавших насупился.

Разбойнички притихли, уставились на меня.

- Я, в отличае от тебя, попусту людской кровушки не проливаю.

Почему-то это мое заявление возмутило атамана не на шутку: - Ты, барин, думаешь я что ли проливаю!? Промазал я, в скалу метил, попугать токмо... - скрипнул он зубами и отвернулся.

- Попугал так попугал, - я демонстративно провел пальцем по вмятине, - Вот в чём, балда ты эдакая, я теперь перед царем предстану?

Атаман угрюмо засопел.

Тебя звать-то как, меткий стрелок ты наш?

- Кондрат, - нехотя прогудел собеседник.

- Вот чего ты крысишься-то, Кондрат? Это не мы на вас напали, а вы на нас накинулись. Чего накинулись-то? Золота захотели? Так вот этот мешочек, - я потряс отобранным у него, - таких ещё там пяток есть, а больше нету. А в остальных ящиках наше оборудование, вон светокартинки мужики видали, мы экспедиция ученая, понимаешь?

- Это мы понимаем, -пробурчал атаман, - да кабы мы знали...

- Ладно, - посерьёзнил я,- вот чего: оружие мы у вас заберём, от греха подальше. А вас отпустим, некогда нам с вами валандаться.

Разбойники переглянулись и уставились на меня. И я закончил:

- Но имейте в виду: там, позади, идёт Караван русско-американской компании с мехами. Если вы супротив них чего удумаете, там ребята попроще, казачки порубают в капусту.

"Напрасно, Савелий, отпускаешь, супротив закону сие, среди них могут оказаться беглые", - осуждающе сказал как бы в правое ухо со-владелец тела. - "Вашбродь, а ты что предлагаешь?" - совершенно искренне поинтересовался я у хозяина тела Резанова. - "Даже не знаю", - сознался тот. - "Тогда поступим как решили, а там поглядим", - подвел я итог.

- Да знаем. Да не разбойники мы, твоя милость, - повел плечом атаман.

- А кто же?

- Золотопромышленники. Да вот с золотом не удалось, искали жилу. Вот Макарку подобрали со Степаном, друг от дружки бегали, Ну а тут вы... Вешка прибёг, грит: "Купчина с золотишком изрядно чешет, шуганём только, оберем и в тайгу, ишши свишши"...

- Ну что ж, поверю на первый случай. Даёшь слово, атаман, что больше не будете?

- Добрый ты, барин, - усмехнулся тот. - Но деваться некуда, слово тебе дам и слово моё верное, будь спок.

- Ну отлично, - Я перерезал путы.

Растирая руки, атаман прогудел: - А всё-таки ежели бы ты, барин, меня ентой железякой не оглоушил, я бы тебе уложил.

У меня мгновенно созрело решение, рискованное, но в случае успеха сулившее превосходные барыши:

- Да ну! - усмехнулся я: - А давай один на один, вот прямо сейчас, никакого оружия, просто так, на кулаках.

- Да ладно, - верзила оскалился, - тебе пальцем тронь, вон твои накинутся.

- Никто не накинется, всё по-честному. Меня Николаем Петровичем зовут, - я протянул руку Кондрату, моя ладонь утонула в его лапищи.

Нас окружило кольцо любопытных болельщиков.

Мужик оказался хитрован. Капли жира в нем не было, скорее напоминал кузнеца, мощного, тренированные мышцы. Он сделал обманный замах, а потом резко выбросил ручищу. Я увернулся, присел. Словно оглобля со скоростью реактивного самолёта пронеслась над моей головой, волосы от ветра зашевелились. Я давно знаю, что сила слабого в слабостях сильного, и поэтому, когда рука противника проскочила, чуть подшагнул вперед и костяшками согнутых пальцев левой ладони ткнул ему под мышку. Удар этот не смертельный, но очень болезненный: Кондрат охнул, перекосился на правую сторону, а я, не останавливаясь, кончиками пальцев правой хлестнул ему точно по тому месту, где верхняя губа срастается с носом. Удар тоже не губителный, но крайне болезненный, вышибает слёзы из глаз, человек теряет ориентировку, а следующий удар я, пользуясь его временной слепотой, коротко и резко пробил в нижнюю челюсть. Тут важна вовсе не сила, важна точность: перпендикулярно и ровно в центр подбородка - нокаут гарантирован. Атаман словно марионетка с оборвавшимися нитями осыпался кулем.

Через полчаса, сидя у костра за котелком с похлебкой, он потирая шею, восхищался: - Никто ишшо мене не завалил! Ужо в скольких я кулачных боях деревня на деревню бивался - ни разу! А такой Карапуз, вроде тебе и подавно я не ждал. Ну и здоров Ты махаться, барин Николай Петрович!

- Здоров, Здоров, - усмехался я, - ты ешь, ешь, похлебку-то подливай.

Атаман доел, тщательно облизал ложку, спрятал за голенище, поклонился: - Благодарствую, барин. - А потом, видимо решившись, повернулся и попросил: - Слушай, барин Николай Петрович, а возьми нас с собой, Мы тебе пригодимся.

Я от хохота согнулся: - Ты прямо как в сказке! Помнишь про царевну-лягушку: "Не бей меня, Иван-царевич, я тебе пригожусь".

Мужик растянул рот в улыбке: - А как же, слыхал. Ты не сумлевайся, мы не какие-неть там беглые, у кажного пачпорт выправленый имеется.

Бывшие разбойнички нестройно загомонили, закивали.

- Ну, а что вот например ты-то делать умеешь? - спрашиваю вожака.

- Я, вишь ты, помощник мельника. Когда помол тяни-таскай, а то мельничку починяю. Да вот сманили мене заезжие ухари за золотишком податься, ну и вот... - мужик обескураженно махнул лапищей.

- А как вы тут-то очутились, Кондрат?

- Да Вешка, которого ваш бешеный индиан топором закидал, из