Понятно, что ей пришло в голову. Связь с террористами, возможная причастность преступного синдиката из Нью-Джерси, какой-то заговор врагов в стенах министерства обороны. Насколько вероятна перестрелка?

Клэр откашлялась.

— Готова выполнить все, что нужно, Корт.

Я смерил ее взглядом. Спокойные голубые глаза, плотно сжатые губы, ровное дыхание. Она действительно была готова к тому, что нам предстояло.

— Тогда поехали.

— Мистер Грэм?

Я достал свое удостоверение, которое он изучил с таким видом, словно дожидался этого целый день. Как оно наверняка и было.

Пятидесятилетний Эрик Грэм носил короткую стрижку и отличался весьма плотным телосложением, хотя вес держал в пределах нормы. Носил он джинсы со свитером и явно не брился с утра в пятницу, когда в последний раз собирался на службу.

Меня он оглядел без всякого интереса, а Дюбойс после того, как она представилась, с откровенным презрением.

— Нам с вами не о чем говорить, агент Корт. Заявление о подделке чека отозвано, и я решительно не понимаю, почему органы федеральной власти продолжают этим заниматься.

— Я здесь не по этому поводу, сэр… Не возражаете, если мы зайдем к вам на пару минут? Это важно.

— Не вижу причин…

— Но мы правда не отнимем у вас много времени. — Вид у меня был очень унылый.

Он пожал плечами и жестом пригласил войти, а потом провел в свой кабинет, стены которого были увешаны фотографиями, дипломами, почетными грамотами и другими наградами тридцатилетней давности за успехи в науке и спорте.

— Как я уже объяснял вот ей, — сказал он ледяным тоном, — у меня крайне секретная работа. Это, конечно, прискорбно, что деньги украли. Но, мысля глобально, в интересах национальной безопасности я принял решение просить не проводить дальнейшего расследования.

Грэм натянуто и явно неискренне улыбнулся.

— Да и к чему обременять местную полицию? У них слишком много более важных дел, чем помогать беспечному компьютерщику, который оставляет свою чековую книжку там, где ей быть не положено.

Мы уселись у круглого кофейного столика со стеклянной столешницей, имевшей углубление в центре. Под стеклом лежали снимки хозяина во время занятий спортом в колледже — преимущественно футболом и теннисом. По стенам были развешаны фото и с другими сюжетами. Семейные торжества, школьные праздники, поездки на каникулы. На нескольких из них, как я понял, в кадр попал и его сын — очевидно, тот самый, чье образование оказалось теперь под угрозой. Дочки, учившиеся в разных колледжах, как выяснилось, были близнецами. На дюжине более поздних фотографий отца семейства запечатлели с известными бизнесменами и двумя-тремя политическими деятелями.

Никто из прочих членов семейства к нам не вышел, хотя на обеденном столе я заметил две чашки с недопитым кофе рядом с разобранным по отдельным разделам воскресным номером «Вашингтон пост» и слышал приглушенные звуки радиостанции Эн-пи-ар. Кроме того, наверху иногда поскрипывали половицы. Потом донесся стук закрывшейся двери. Похоже, узнав о приближении разбойников, мистер Грэм отправил женщин и детей в горы.

— Мне жаль детектива Келлера.

— Кесслера.

— Жаль потраченных им усилий. Когда мы с ним беседовали, он показался мне симпатичным малым. Я слышал, — он бросил на Дюбойс еще один злобный взгляд, — что какой-то наемный убийца или кто-то в этом роде теперь по каким-то неизвестным мне причинам устроил на него охоту.

Построение последней фразы заинтересовало меня.

— Мне действительно жаль его. Однако случившееся со мною не имеет со всем этим ничего общего. Неужели вы в самом деле думаете, что человек, укравший мою чековую книжку, хочет теперь убить его? В этом нет ни малейшего смысла.

Я примирительно поднял руки вверх.

— Как я уже сказал, мы здесь по другому поводу. Мы здесь, чтобы… — Я не закончил своей мысли и выразительно посмотрел на Клэр Дюбойс.

Она глубоко вздохнула и продолжала, опустив глаза:

— Я здесь для того, чтобы извиниться, мистер Грэм.

— То есть… Как это?

— Когда мой руководитель, — она бросила взгляд на меня, — узнал, что я наговорила вам в нашей беседе…

— Та еще беседа! — саркастически вставил Грэм.

— …Он возмутился и назвал мое поведение непрофессиональным.

— Это еще мягко сказано!

Я теперь только наблюдал за происходящим. Потом повернулся и стал осматривать комнату.

Грэму явно понравилось, что я даже не пытаюсь выгораживать свою подчиненную. Он смотрел на Дюбойс, которая продолжала свои объяснения:

— Видите ли, мы пользуемся специальными компьютерными программами, моделирующими различные ситуации. Когда я ввела данные по Кесслеру в машину, она выдала мне основной сценарий, суть которого сводилась к тому, что он стал мишенью для преступников из-за расследования по поводу мошенничества с вашей чековой книжкой. Вкратце это выглядело так: некто представляющий угрозу для национальной безопасности похитил вашу книжку и использовал снятые с нее средства, чтобы скомпрометировать вас. В дальнейшем это давало бы ему возможность шантажом вынудить вас передать ему секретные военные данные либо саботировать свою работу по заказу министерства обороны. Это казалось весьма правдоподобным.

— Только не имело с правдой ничего общего, — ухмыльнулся Грэм.

Кивнув, Дюбойс сказала:

— Меня совсем недавно приняли на мою нынешнюю должность. Не знаю, работали ли вы когда-нибудь не на правительство, а на кого-нибудь еще?

— Я довольно долго трудился прежде в частном секторе.

— Вот и я тоже. — Дюбойс как будто приободрилась. — Я была консультантом по безопасности в крупной фирме, занимавшейся разработкой программного обеспечения. Не могу упоминать ее названия, но признаюсь, что у нас случился огромный провал. Компания могла потерять десятки, если не сотни миллионов долларов. Вы сами компьютерщик и владеете кодами доступа.

— Само собой. — От самодовольства он даже закатил глаза.

— А у нас сложилось положение, — продолжала вдохновенно врать Дюбойс, — когда одного из сотрудников шантажом заставили передать часть кодов доступа конкурентам нашей фирмы. Мне удалось его выследить и пресечь сделку. В той ситуации было очень много общего с тем, что произошло с вами. Вот почему я так упорно расследовала эту версию.

— Но я же сразу сказал вам, что это чепуха. Однако вы упорно стояли на своем.

— Да, знаю. Я проявила чрезмерное рвение.

— Я бы назвал это чрезмерной слепотой и зашоренностью.

— Согласна, — понурила голову Дюбойс.

— Значит, познав вкус успеха в своей прежней компании, вы почуяли возможность повторить его?