— Мне очень жаль, Кэтрин, — повторил он.

— И все? Это конец? Ты меня бросаешь?

— Нам больше нечего дать друг другу. Наши отношения нездоровы. Это созависимость.

— Созависимость?! Дай догадаюсь, кто тебя научил таким словам!

— Перестань! Тебе не идет сарказм. Послушай, встретимся в выходные, если ты свободна? Правда, нужно многое обсудить — квартиры, деньги.

— Ты в своем уме?! Что тут обсуждать? Квартира — моя. И деньги тоже. Ты уже сто лет не зарабатываешь, забыл?

— Квартира записана на нас обоих… И потом, обстоятельства изменились таким образом, что…

— А мне плевать на твои «обстоятельства»! Выметайся! Напомнить, как ты стал совладельцем? Ты снял дорогостоящую и бесталанную муть, которая стоила мне друзей и денег. — Тут до меня дошла истинная причина. — Она и сейчас там, да? Она живет в моей квартире?! — Иэн покаянно опустил голову. — Прекрасно, Иэн. Очень мило с твоей стороны. Знаешь, кто ты? Ничтожество! Поверить не могу, что я столько лет на тебя потратила! Опекала, содержала! Хватит! Забирай любовницу и уматывай! А не то я спущу с лестницы вас обоих!

— Полегче, Кэтрин! Мы еще посмотрим, кто кого спустит…

Любопытные прохожие замедляли шаг и прислушивались к перебранке.

— Давай не будем устраивать сцен на улице… Неприлично.

— А притащить домой молоденькую вертихвостку — прилично? А ты хоть знаешь, что она тебя использует, чтобы навредить мне? Повторяю — она смотрела мне прямо в глаза. Как ты это объяснишь?

— Что ты несешь?! Вечно твои мировые заговоры!

— Помяни мое слово: она притворяется! Ей нужна только я, и очень скоро ты в этом убедишься.

— Ты сама себя слышишь? Хватит, Кэтрин, иди отдохни. Я позвоню. И пожалуйста, не приходи и не трогай Лили. И выбрось из головы этот бред, а то опять себя доведешь. Я пошел.

Он снова побежал. Потом обернулся и крикнул:

— Только не заходи домой, умоляю! Я там вообще не живу — ненадолго уезжаю в Холлоуэй. Я сам позвоню.

Он опять развернулся и припустил через парк. Я смотрела, как удаляется его постройневшая фигура.

Ты украла мужчину, работу, а теперь еще и квартиру — причем умудрилась выселить нас обоих. Ты последовательно разрушала мою жизнь и, надо отдать должное, преуспела.

После встречи с Иэном меня охватила жгучая ярость. Больше всего на свете хотелось пойти и наброситься на тебя. Только я ничего не добилась бы. Я бы еще больше пострадала, а ты преспокойно продолжала бы сидеть в моем доме. Как же я ненавидела весь мир!

Мясо и хлеб я выбросила в ближайшую урну, вернулась в «Розу и корону» и начала пить. Пила до вечера, раздобыла ужасный дешевый кокаин. Я приставала ко всем подряд — мне хотелось пожаловаться. Люди шарахались. В результате я говорила сама с собой.

Когда стемнело, вышла на улицу. Ноги сами принесли меня к дому. В светящемся прямоугольнике окна танцевала стройная фигурка. Покачивались бедра, длинные руки то взвивались к потолку, то скользили по лицу и шее вниз. Ты танцевала в моей гостиной. Мало того, ты надела одну из моих старых блузок и кожаную юбку, которую я давно хранила в шкафу. Время от времени ты глотала воду из своей идиотской бутылочки. Затем ты утомилась, застыла, восстанавливая дыхание и положив руки на живот. Чертова снежинка! Неужели эта пигалица способна меня уничтожить? Забрать дом, работу — даже мужчину. Ну что, теперь довольна или тебе мало?

Я пошла дальше. Шагала долго, миновала Севен-систерс-роуд. Но и там не остановилась.

Кэтрин

Ты позвонила в субботу утром. Интересно, чего тебе надо в такую рань? Хотя я уже не спала, разговор с тобой мне был все еще не по силам. Ты бы поняла по голосу, как мне плохо. Накануне я выпила три таблетки снотворного и сейчас чувствовала себя на редкость усталой и разбитой.

Ты позвонила второй раз. Потом третий. На экране словно в насмешку над моей глупостью и наивностью возникало селфи, где мы сидим рядышком и улыбаемся. Стараясь не смотреть на издевательское фото, я ерзала на сиденье и пропускала звонок за звонком. Мне нравилось заставлять ждать — хоть так я могла тебе досадить, и я растягивала удовольствие. Тогда, в пабе, ты уже начала реализовывать свой план и последовательно прибирать к рукам мою жизнь. Все, что я могу теперь, — не отвечать на твои звонки.

Ты оставила несколько голосовых сообщений:

«Кэтрин, вы не могли бы мне перезвонить?»

«Кэтрин, срочно перезвоните! Это важно. Пожалуйста!»

«Кэтрин, это опять я. Я понимаю, вы не хотите со мной разговаривать. Но мне нужно сообщить вам нечто очень важное. Перезвоните, пожалуйста!»

Я подумала: вдруг ты все-таки решила рассказать, за какие прегрешения меня уничтожаешь? Вдруг настанет благословенный момент — ты признаешь, что действовала преднамеренно, раскаешься и захочешь все исправить?

У меня дрожали руки. Только с третьего раза я смогла разблокировать экран и остановить навязчивые сигналы.

— Лили?

— Кэтрин, я никак не могла дозвониться…

— Не рановато для звонка?

— Кэтрин, вы сейчас сидите?

Я огляделась — мало ли, вдруг ты следишь, и ответила:

— Да, я в кафе. Что ты хотела сказать?

— Иэн мертв.

Лили

14 апреля

Мне нужно подумать

«Все будет хорошо, — говорю я Иэну. — Со мной все в порядке, просто столько всего произошло, мне нужно подумать».

Мне и правда необходимо время — разобраться в себе. Мечта близко, только руку протяни. Я не могу позволить себе ошибиться, как в прошлый раз. Тогда с Рут я совершила ужасную оплошность и потеряла ее навсегда. Я больше не хочу терять. Мне нужно собраться с мыслями. И желательно в одиночестве. Теперь все по-настоящему, значит, и мне пора перестать притворяться.

Иэн уезжает. Он растерян, но кажется, понял меня правильно.

— Всего несколько дней. Потом мы всегда будем вместе, — говорю я ему.

Я разберусь, я смогу. И тогда… все будет хорошо, даже лучше, чем я когда-либо смела надеяться.

Опять видела КР под окнами. Я была дома одна и пыталась прийти в себя — растягивалась, занималась йогой, потом включила музыку и стала танцевать. Выглянула в окно, а там — она. Постояла и пошла своей сердитой походкой к Севен-Систерс-роуд. Ее ни с кем не перепутаешь, даже в темноте.

16 апреля

Все меняется

Я просила пару дней. Ведь это не очень страшно, правда? Я не говорила — навсегда. Я не хотела навечно остаться одна. Я просто хотела освоиться.

Свыкнуться с зародившимся во мне счастьем. Я увидела будущее, которое передо мной открывалось, и не желала его упустить. Я думала — перестану притворяться и начну жить.