Крю встал.

— Странная вы женщина, Лейн, — рассеянно сказал он и снял парик.

— Гм-м, так лучше. — Лейн выпятила губы и стала рассматривать его волосы цвета олова. — Намного лучше. Так вы дадите мне вина?

Пожав плечами, Крю достал бутылку каберне, наполнил бокал и протянул ей.

— Благодарю. — Лейн пригубила вино. — Я хочу задать вам один вопрос. Если остальные бриллианты у вас…

— То что?

— Я знаю об этом только от отца, а он не слишком надежный источник.

— Да, они у меня.

— Но если вторая половина бриллиантов у вас, то что вам мешает плюнуть на первую? Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Стоит ли тратить усилия?

Лицо Крю окаменело, глаза помертвели. Он хищно оскалился и ответил:

— Половина меня не устраивает. О чем бы ни шла речь.

— Принцип, достойный уважения. И все же я могла бы сделать такой дележ очень приятным для вас.

Алекс наполнил ее бокал и поставил бутылку на стол.

— Я всегда считал, что секс переоценивают. Лейн чувственно усмехнулась:

— Хотите пари?

— Вы очень привлекательны, но не стоите двадцати восьми миллионов.

— Вы разбили мне сердце!

«Нужно заставить его подойти ближе. Подманить, а потом отвлечь чем-нибудь», — думала Лейн. Она со бралась с силами, потянулась к бокалу, и телефон, лежавший в ее кармане, стукнулся о ручку дивана.

Крю бросился на нее как дикий зверь, схватил за волосы, пригнул и сунул руку в ее карман. От боли и страха в глазах Лейн замелькали черные точки, но она заставила себя выпрямиться и надменно посмотрела на залитые вином брюки.

— Ох, ради бога… Надеюсь, у вас есть сода?

Крю дал ей пощечину тыльной стороной ладони. В мозгу Лейн что-то вспыхнуло, и черные точки сменились красными.

Макс поставил машину поперек дороги, слева от крайней хижины. Если Крю попытается бежать, сначала ему придется перелезть через «Порше».

Было тихо и почти темно. В рощах и хижинах, мимо которых он проезжал, никого не было. К этому времени гуляющие возвращались домой, а отпускники обе дали или сидели в барах.

Он выключил двигатель, перегнулся через Джека и открыл запертый «бардачок». Вынув пистолет и запасную обойму, он бросил на колени Джека бинокль.

— Не спускайте с хижины глаз.

— Если ты пойдешь туда с этим, кто-нибудь пострадает… От оружия одни неприятности, — проворчал Джек.

— Вы дважды правы. — Гэннон проверил обойму вернул ее на место, а запасную сунул в карман. — Копы уже в пути. Но им понадобится некоторое время, чтобы оцепить район и как следует подготовиться к операции по освобождению заложника. Они знают что Крю вооружен, знают, что он захватил Лейн, и по пробуют поторговаться.

— Как можно торговаться с этим проклятым психом? Макс, там моя девочка. Моя малышка.

— Она и моя тоже. Но торговаться с ним я не собираюсь.

Джек вытер рот тыльной стороной ладони.

— Так мы не будем ждать копов?

— Не будем. — Видя, что О'Хара не торопится осматривать местность, Макс забрал бинокль и навел его на хижину. — Все закрыто. Шторы задернуты наглухо. С этой точки я вижу дверь и четыре окна. Наверно, там есть задняя дверь, пара окон с обратной стороны и пара сбоку. Деваться Крю некуда, но если он сумеет прорваться мимо меня, то попытается выехать на федеральное шоссе. Не следует давать ему такую возможность.

Он снова полез в «бардачок», вынул оттуда нож и снял кожаный чехол. В полутьме блеснул серебряный клинок с грозно зазубренной кромкой.

— О боже…

— Вы справитесь с шинами «Мерседеса»?

— С шинами?.. — Джек с трудом перевел дух. — Уф-ф… Да. Справлюсь.

— Ладно. Раз так, приступаем к операции.

В ушах еще звенело от пощечины, глаза блестели от слез, но плакать Лейн не стала. Прижав руку к щеке, она бросила на Алекса ненавидящий взгляд.

— Ублюдок! Сукин сын!

Недаром говорят, что нападение — лучшая защита. Крю так удивился, что отпустил Лейн, а она продолжала, воодушевленная его реакцией:

— Разве вы велели мне вывернуть карманы? Спроси ли, есть ли у меня телефон? Не видите, что ли, что он выключен? Когда я нахожусь в магазине, то всегда ношу его с собой. Вы были рядом со мной все это время, разве я кому-нибудь звонила? Крю на мгновение задумался, потом взял телефон и начал изучать его.

— Похоже, он действительно выключен.

Лейн обиженно пожала плечами, придвинулась к столу, взяла бутылку и вновь наполнила бокал.

— Черт побери, принесите мне лед!

— Я не люблю, когда мне приказывают.

— А я не люблю, когда меня бьют болваны, не умеющие владеть собой. Как я объясню, откуда взялся этот фингал? Можете мне поверить, зрелище будет впечатляющее. Вы все усложнили. Вы слышите меня, недоумок? Я беру назад свое предложение. Я не сплю с мужчинами, которые бьют меня. — Она потерла щеки и поморщилась. — Ладно, хватит болтать. Перейдем к делу.

— Вы что, забыли? Ни о какой сделке не может быть и речи.

— Договориться можно о чем угодно. Половина у вас, половина у меня. Вы хотите получить все. В отличие от вас я более практичная и менее жадная. Сними те эту проклятую штуковину! — потребовала она, тряхнув наручниками. — Куда я денусь, черт побери?

Крю машинально потянулся к левому карману брюк, а затем отдернул руку.

— Пока рановато. — Он шагнул к Лейн. — Где бриллианты? Отвечайте немедленно.

— Клянусь, если вы еще раз поднимете на меня Руку, камни достанутся копам. Вы их и в глаза не увидите.

— Лейн, вы хрупкая. Тонкие кости легко ломаются. Зато воля у вас сильная, сломать ее куда труднее. Но я могу начать с руки. Знаете, сколько костей в человеческой руке? Не помню, сколько именно, но вполне до статочно.

При этих словах мрачные глаза Крю блеснули; Лейн за всю свою жизнь не видела ничего более страшного, чем этот злорадный блеск.

— Некоторые кости треснут, некоторые раскрошатся. Это будет очень больно. Вы скажете мне, где они, и скажете правду, потому что даже самая сильная воля имеет предел.

От ужаса у Лейн зазвенело в ушах так сильно, что она чуть не оглохла.

— Только сумасшедший может испытывать наслаждение, причиняя боль другому. Если бы не этот недостаток, я бы с удовольствием провела с вами время.

Лейн заставила себя смотреть ему в глаза. От этого зависела ее жизнь.

— Я и сама люблю красть, — продолжила она. — Люблю присваивать то, что принадлежит другим. Это будоражит кровь. Но азарт не стоит боли. И не стоит человеческой жизни. Отец все же сумел кое-чему меня научить. Похоже, эти бриллианты нужны вам больше, чем мне. Хотите знать, где они? Это легче, чем вы думаете.