— О'кей. — Лейн встала и поцеловала его в макушку. — О'кей. Я приготовлю к супу пару сандвичей. Тем временем ты вычеркнешь бриллианты из своего списка, а потом мы спрячем их и поедим как нормальные скучные люди.

Она встала и пошла за хлебом.

— Кстати, что будет с моей машиной, которая осталась в Нью-Джерси?

— Я знаю парня, который пригонит ее. Через два дня. — Он взялся за работу. — А пока либо я буду возить тебя, либо ты будешь пользоваться моей машиной.

— Нормальный скучный разговор. Ветчину смазать горчицей или майонезом?

— Горчицей, — рассеянно сказал Макс и надолго умолк. — Вот сукин сын!

Лейн оглянулась:

— Что?

— Подожди. Проверю еще раз.

Она разрезала готовые сандвичи и положила их на Десертные тарелки.

— Что, не сходится?

Макс стучал пальцами по столу и молча смотрел на нее.

— Все ясно. Именно этого я и боялась. Точнее, не боялась, а просто покорялась судьбе. И много не хватает до четверти?

— Примерно двадцати пяти каратов.

— Гм-м… Что ж, значит, Крю не стал делить добычу поровну. Я уверена, что твой клиент примет такое объяснение. Наверно, оставшиеся части будут больше.

— Но ты-то, надеюсь, понимаешь, что это не тот случай, верно?

— Конечно.

— Он прикарманил их. Твой отец.

— Он взял свою долю, для страховки отобрал несколько камней, положил в другое хранилище — допустим, такую же свинку — и держал ее при себе. В поясе-кошельке, в мешочке на шее или просто в кармане. «Лейни, детка, не храни все яйца в одной корзинке. Если ручка оторвется, у тебя получится здоровенная яичница»… Хочешь кофе?

— Я хочу пива. Черт побери, я позволил ему уйти!

— Ты в любом случае позволил бы ему уйти. — Лейн достала бутылку пива, сорвала крышку, а затем села к Максу на колени. — Если бы ты знал, что он взял камни, то отобрал бы их, но все равно позволил бы ему уйти. Так что на самом деле ничто не изменилось. Подумаешь, какие-то несчастные двадцать пять каратов… — Она поцеловала Макса сначала в одну щеку, потом в другую, а потом в губы. — У нас с тобой все хорошо, верно?

Лейн положила голову на его плечо, и Макс погладил ее по волосам.

— Да, у нас с тобой все хорошо. Если я когда-нибудь снова увижу твоего отца, то дам ему пинка в зад, но у нас с тобой все хорошо.

— Вот и прекрасно.

Макс сидел и гладил ее волосы. На столе стояли тарелки с сандвичами, на плите — кастрюля с супом. На полу храпел пес. Бриллианты, стоившие несколько миллионов долларов, искрились, отражая свет кухонной лампочки.

«У нас с тобой все хорошо, — думал Макс. — Честно говоря, даже лучше, чем хорошо. Но нормальными и скучными мы не станем никогда».

Все меняется;

ничто не умирает.

Овидий

… и совершает старые грехи

На новый лад.

Уильям Шекспир

Она умирала от желания поскорее очутиться дома. Сознание того, что ее ждут собственный дом, собственная кровать и собственные вещи, превращало в удовольствие даже омерзительную дорогу из аэропорта.

Между автомобилями, маршрутными такси и похожими на танки автобусами происходили маленькие стычки, предательства, измены и даже сражения. Наблюдать за этой дорожной войной было так приятно, что Саманте Гэннон захотелось отпихнуть сонного водителя, прыгнуть на переднее сиденье, схватить руль и самой принять участие в драке.

О боже, как она любила Нью-Йорк!

Когда машина застревала в пробках на федеральной автостраде, забитой транспортными средствами всех мастей, Саманта смотрела на экран, следя за мультипликационными рекламными роликами. Некоторые из них напоминали рассказы, и Саманта, сама писатель и любительница хороших историй, наслаждалась ими.

Вот хорошенькая женщина, судя по всему, приехавшая на курорт одна, сидит в кафе у бассейна. Вокруг бродят парочки. Она заказывает напиток, делает первый глоток и вдруг встречается глазами с роскошным мужчиной, только что вылезшим из воды. Влажная кожа, потрясающая улыбка… Миг возникновения любви с первого взгляда сменяется прогулкой при лунном свете. Счастливые влюбленные идут по пляжу, держась За руки.

Мораль? Пейте ром «Силби», и вам откроется мир, Полный приключений, романтики и секса! Все очень просто.

Впрочем, для некоторых это действительно просто.

Ее бабушка и дедушка пережили когда-то такой миг Правда, ром был тут ни при чем. Во всяком случае, ей так рассказывали. Но когда их глаза впервые встретились, что-то замкнуло, кровь закипела и судьба сделала свое дело.

Поскольку осенью они должны были отметить пяти десятую годовщину свадьбы, дело было сделано на славу.

Именно благодаря судьбе, которая свела их вместе Саманта теперь находилась на заднем сиденье большого черного седана и ехала в город, возвращаясь до мой — домой, домой! — после двухнедельного рекламного турне по бесконечным ухабистым дорогам.

Без дедушки и бабушки, без того, что выпало им на долю, не было бы ни книги, ни рекламного турне. Ни возвращения домой. Всем этим она была обязана им. Может быть, за исключением турне.

Оставалось надеяться, что старики гордятся ею так же, как она ими.

Саманта Е. Гэннон, автор национального бестселлера «Горячие камни».

Это кое-чего стоит.

Четырнадцать городов за пятнадцать дней, от Восточного до Западного побережья, интервью, встречи с читателями, гостиницы, вокзалы — все это было очень утомительно.

«И, честно говоря, безумно интересно», — сказала она себе.

Каждое утро Саманта вылезала из незнакомой по стели, разлепляла сонные глаза и всматривалась в зеркало, пытаясь убедиться, что это действительно она. Что это случилось именно с ней. С Самантой Гэннон.

«Я писала эту книгу всю свою жизнь, — думала она. — С самого детства, когда слышала семейные легенды, когда умоляла бабушку и дедушку повторить рассказ, не упуская мельчайших подробностей. А по том оттачивала мастерство, лежа в постели и придумывая новые приключения».

Эта история казалась ей такой романтичной, такой захватывающей… А приятнее всего было то, что она произошла с ее родными.

Работа над новой книгой, которую Саманта назвала «Большой Джек», тоже шла очень успешно — наверное, потому, что она писала о своем прадеде. Ей не терпелось вернуться к роману, снова погрузиться в мир Джека О'Хары, мир воров и бандитов, скрывающихся от полиции. Перед турне у нее не было ни одной свободной минуты для работы, а во время турне — тем более. Но письменный стол подождет. Она не будет думать о новой книге как минимум сорок восемь блаженных часов. Бросит сумки и забудет об их существовании. Запрется в своем чудесном тихом доме. Примет пенную ванну, откроет бутылку шампанского.