У меня защемило сердце, когда я подумал о масштабе поставленной задачи. Я распахнул дверь и выкрикнул по-гуннски:

— Римляне напали на Аттилу!

Мимо меня ко входу промчались солдаты.

— Принесите воды, чтобы спасти кагана! — приказал я им.

В дыму и суматохе никто не заглянул под мой шлем и не обратил внимания на плащ.

— Он велел мне сохранить меч!

Дым продолжал валить из покоев Аттилы, и до меня донеслись одновременные выкрики сотен голосов. Я обернулся. Во внутреннем дворе царил хаос. Гунны неслись к воротам за помощью, и даже рабыни выбежали из бараков, надеясь отыскать убежище за стенами владений кагана. Я присоединился к этому потоку, прижав меч к груди. Он больно ударял меня на бегу. Затем я схватил поводья лошади, с которой только что спешился всадник, вскочил в седло и, обмотав меч петлёй аркана, повесил его на спину. Огонь объял уже весь дворец Аттилы. Плана бесследно исчезла. И каган тоже.

Мне некуда было возвращаться, и я галопом поскакал к Тисе. Моё сердце словно окаменело, в горле першило от дыма, и я не мог оправиться от шока. Как же мне не повезло! Сначала я лишился Рустиция, а сейчас — Планы. Хорошо, если она быстро и без мучений сгорела в огне, твердил я себе. А если они выжили и спустились в подземный переход? Что с ней сделает Аттила? Мне не хотелось даже думать об этом.

* * *

Весь лагерь гуннов пришёл в движение. Многие, увидев огонь, решили, что на них напали. Полуобнажённые воины выбежали из своих жилищ с мечами наперевес и полунатянутыми луками и принялись искать врагов. Матери выгнали из домов испуганных детей. Всадники сновали взад-вперёд диким галопом. Я затерялся в толпе обезумевших и разъярённых гуннов и без труда домчался до берега, так ни с кем и не столкнувшись. Затем я на всём скаку бросился в Тису — брызги воды забелели в лунном свете, как молоко, и течение отнесло меня с лошадью вниз, отдалив от ярко пылавшего огня. На другом берегу мой конь выпрямился и отряхнулся, а после вновь помчался галопом по мокрой от росы траве к кольцу тёмных деревьев, где, как предполагалось, нас поджидал карлик.

Я уже почти добрался до цели, когда украденный мною конь попятился, отпрянув от появившегося передо мной человека. Фигура двинулась ко мне с копьём в руках, и, прежде чем я успел хоть как-то отреагировать, копьё вонзилось лошади в грудь, а перевязанный арканом меч перевернулся и с грохотом упал на землю, больно задев мою ногу. Пойман! Огромный меч потащил меня за собой. Человек, атаковавший меня, замаячил над умирающей лошадью, а из-за дерева появился второй нападавший, похожий на маленького ребёнка, но с длинным ножом. Наверное, это даже к лучшему, подумал я, пускай убивают, если план всё равно провалился. Однако когда я напрягся, собираясь отразить удар, то понял, кто на меня набросился.

— Зерко! Это я! — воскликнул я по-латыни. — Юлия!

Карлик остановился, а его жена помедлила и с силой вырвала окровавленное копьё из моей гибнущей лошади. Она подняла его и была уже готова проткнуть меня насквозь, но вдруг опустила оружие и удивлённо спросила:

— Почему ты оделся как гунн? И где Илана? Мы так не планировали.

Я опустил голову и понизил голос:

— Я не смог её спасти. Аттила схватил её, когда мы разожгли огонь. — Слёзы выступили из глаз и полились по моим щекам.

— Он мёртв?

— Не знаю. Вряд ли.

Зерно ощупал меня.

— Но ты взял меч.

Я оттолкнул карлика.

— К чёрту этот проклятый меч!

Зерко вернулся и разрезал петлю аркана у меня на шее, высвободив мой трофей.

— Вот что важно, Ионас Алабанда. Это и украденное мной. Конечно, мне жаль твою женщину, но меч и моё «сокровище» спасут множество других женщин. Тысячи, десятки тысяч женщин.

— А что ты украл?

— Ты не единственный, кто был занят сегодня ночью. Я посетил греческого лекаря, который мог бы предать империю. А вернее, чуть не предал её. И он решил нас сопровождать. Мы связали его, как свинью.

— Мы берём с собой Евдоксия после того, как не сумели убить Аттилу?

Одно безумие громоздилось на другое.

— Наш обходной манёвр не удался!

— Если Гейзерих объединится с Аттилой, то мой хозяин, Аэций, должен об этом узнать. Пусть сам предатель передаст ему эту новость. Кроме того, отсутствие лекаря может поставить гуннов в тупик. Тогда они ещё больше растеряются. Вполне вероятно, что они сочтут его двойным изменником и тайным союзником Рима. А это затормозит планы Аттилы, если их ещё не уничтожил твой пожар.

Я мрачно покачал головой. Все события развивались вопреки моим ожиданиям. Освободившись от громоздкого оружия, я смог вынуть ноги из стремян мёртвого коня и спешиться. Чувствовал я себя ужасно: избитый, ободранный, обожжённый, весь в синяках от падений, утомлённый бессонной ночью в душном кувшине и опустошённый потерей Планы. В полумиле от нас бежали люди, освещённые языками пламени, вырывавшегося из дворца кагана.

— Но разве украденное нами стоит жизни Планы?

— Я надеюсь, что оно стоит жизни миллиона женщин.

Карлик взвалил меч себе на плечи, словно шест. Он был почти вдвое больше самого Зерко.

— В этом мече на Западе увидят Божий знак. И он поможет нам в пути. Мне понятна твоя скорбь, но у нас пока что есть шанс. Гунны в смятении, а Илана не знала, куда мы направимся. И если ей удастся выжить, наш меч может стать её единственной надеждой.

Внезапно до меня дошла суть его нового плана.

— Мы попробуем обменять его на неё!

Зерко покачал головой.

— Я имел в виду совсем другое. Не терзай себя подобными соблазнами. Меч достанется Аэцию.

— К чёрту Аэция! Кроме этого куска железа, Аттилу больше ничего не волнует. Гунны пойдут на всё, чтобы его вернуть!

— Как долго, по-твоему, сумеет прожить каждый из нас, включая Илану, если ты уже прервал переговоры с варварами? Неужели ты так ничему и не научился за эти месяцы?

Он был прав, но я заупрямился:

— У них есть свои представления о чести.

— И в соответствии с ними гунны должны отомстить за убийство или попытку убийства Аттилы. А ты хочешь возвратиться в их лагерь с украденным мечом?

Я открыл рот, чтобы возразить карлику, но тут же закрыл его. Да, Зерко был прав. Один лишь побег станет для них оскорблением, а мы рисковали куда большим, проникнув в покои Аттилы. Такое нельзя простить. Илана мужественно сыграла свою роль и бесследно пропала. Я её потерял.

— Если она жива, то наша единственная надежда — это гибель Аттилы, — продолжал карлик. — И наилучший способ добиться этого ясен. Нам надо передать меч Аэцию. Вперёд. Лошади нас заждались.

Зерко потащил меч к деревьям.